Ожерелье Атона

Такие же виноватые глаза профессор видел у студентки, не знавшей, кто такой Анубис (позор! Проводник в Царстве мертвых). И у парня, не имевшего ни малейшего представления о местонахождении храма Рамсеса III (Мединет-Абу, как можно забыть!).

Но расстраивать Ирочку своими подозрениями Тимофей Афанасьевич не стал. Его фемина так старалась скрасить парализованный радикулитом вечер.

– Голубушка, вас не затруднит принести минеральной воды? – мягко попросил Романов. – Повара явно не пожалели специй…

Во сне лицо Игоря делалось совсем беззащитным, детским. Он причмокивал губами, как ребенок, посапывал, отмахивался рукой от каких-то обидчиков.

Из-под длинных ресниц выскользнула крупная жемчужина слезы, и Галина осторожно преградила ей дорогу подушечками пальцев. Кого он оплакивает, любимый мальчик, ее худой длинный червячок?

Галине и самой хотелось плакать. Она понимала: обрушившееся на нее счастье, неожиданное и глубокое, будет коротким летним ливнем. В любви всегда кто-то целует, кто-то подставляет щеку. И это может длиться вечность. Но в отношениях с Игорем, Галина это подсознательно чувствовала, вечности не будет. Только теплый шальной ливень, разрывающая небо гроза и попытки вобрать это все в себя, сохранить, сберечь, запомнить запах его кожи и застилающую глаза ночь…

Но эти слова Игоря о неприязни к Вадиму, навязчивое желание ее мальчика отправиться на те же экскурсии, что и Карповы, и нескрываемая ненависть в бездонных голубых глазах… Любимый убийца?

Счастье стало совсем горьким, таким горьким, что Галине сделалось страшно.

– Поцелуй меня. Мне нравится, как ты это делаешь.

Она и не заметила, как Игорь проснулся.

Его губы тоже горчат, или это всего лишь плод ее измученного подозрениями воображения?

– Послушай, – решилась Галина, – я очень беспокоюсь. Мне кажется, ты купил экскурсию на джип-сафари, потому что что-то задумал. Остановись, умоляю. Ребенок, тюрьма – это не для тебя.

– Подожди… Ты считаешь, что это я хотел убить Вадима? Думаешь так же, как эта любопытная, вечно сующая нос куда не следует журналистка?

– А что мне еще остается думать?

– Тогда что ты делаешь в моем номере? Вперед с песнями, вызывай милицию, или что тут у них в Египте? Полиция?

– Игорь, ты же прекрасно знаешь, что я этого не сделаю. Я люблю тебя. И если только ты захочешь – всегда буду рядом, чтобы ты ни вытворял. По той простой причине, что если бы не ты – в моей жизни никогда не случилось того самого главного, чего я всегда ждала и искала. Но… Я не могу безучастно смотреть, как ты погибаешь. Вот моя рука – хватайся! Выскакивай из пропасти!

Он обнял ее, и Галина снова поразилась. Как просто – две ладони сомкнулись на талии. И весь мир сразу же у ее ног.

– Успокойся, – попросил Игорь, – я тебя уверяю, что не собирался и не собираюсь убивать Вадима Карпова. Хотя он мне действительно крайне несимпатичен. А экскурсию я оплатил только потому, что хочу понаблюдать за этим процессом.

Галина совершенно ничего не понимала:

– За каким процессом? Солнышко, что ты несешь?

– Я хочу посмотреть на то, как его будут убивать, – упрямо повторил Игорь.

– Убивать? – всполошилась Галина. – Но кто? Ты кого-то подозреваешь?

– У меня есть кое-какие подозрения, но нет никаких доказательств. И мне любопытно, как будут разворачиваться события.

Она скептически улыбнулась. Как же забыть – обвинения в адрес Светы… Неужели он всерьез полагает, что жена может желать смерти сдувающему с нее пылинки мужу? Почему? Бессмысленно! Нелогично. От добра добра не ищут. И зла добру не делают.

Но Галине не удалось переубедить Игоря.

– Я наблюдал за ней в микроавтобусе, когда мы возвращались в отель, – он пододвинул к себе пепельницу, закурил, – и мне показалось, что единственной целью этого спектакля было отвести от себя подозрения. Списать все на какого-то человека, который, облившись дорогим парфюмом, якобы проник в номер и повредил снаряжение мужа.

Галина с сомнением покачала головой. А если Свете не показалось? Если в номере действительно кто-то побывал?

– В любом случае, завтра мы все узнаем. Осталось подождать совсем немного, правда? – сказал Игорь.

Галина кивнула, но тревога не исчезала.

Он это понял и беззаботно расхохотался:

– Какая ты недоверчивая! Да не я хотел его убить, не я, сколько раз можно повторять. Иди лучше ко мне, моя сексуальная маньячка!

Окно номера дивного ангела и ее отвратительного супруга становится темным. Балконная дверь – это отчетливо видно сквозь щели тростниковой будочки – остается открытой. Самое время выбрать момент, когда дорожка у корпуса будет совершенно пустынной, перемахнуть через невысокие перила и…

Однако реализовать задуманное у Али не получилось. Недалеко от балкона, в лиловатых сумерках, рабочие продолжали облицовывать клумбу.

– Что же вы так долго? – приблизившись, поинтересовался Али. – Я думал, вы еще днем все закончите.

Один из рабочих явно обрадовался возможности сделать перерыв:

– Закончишь тут. Два часа на каждый камень тратить приходится, они срослись намертво…

– А зачем вообще нужно их менять?

– Говорят, хозяин отеля тут проходил, трещины ему не понравились.