Ожерелье Дриады

– Не боись, все ту же гречку. Может, через день чередуя с рисом. Лучшей еды в походе все равно нет. Разваривается на целый котелок да и укладывается компактно, что в герме, что в животе.

Часов в шесть Чимоданов, громоздивший очередную «устрашающую» гору из трупов оводов, внезапно застыл в очередном замахе. Одну, две, пять, десять минут просидел неподвижно, с занесенной рукой, чутко скользя глазами то вправо, то влево, а затем опустил руку и сказал:

– Подчеркиваю: оводов больше нет!

– А куда они делись? – удивился Корнелий.

– Без понятия! Просто нет! За позапрошлый час я прибил двадцать восемь, за прошлый семь, а сейчас вот вообще ни одного, – авторитетно заявил Петруччо.

С ним не спорили: в Чимоданове начинали уже признавать специалиста, во всяком случае, по оводам. Эссиорх, любивший докапываться до первопричин, предположил, что оводы «работают» только при ярком солнце. Вечером же отправляются спать в траву. Пытаясь подтвердить свою догадку, он долго безуспешно ползал на коленях, пока не отыскал под листом подорожника одного овода. Правда, потом оказалось, что у него нет крыла и вообще это, скорее всего, уползший недобиток из чимодановской кучи.

Меф накрыл своей ладонью руку Дафны.

– Дафна, хочешь кофе? – спросил он нежно.

Дафна покосилась на Мефа с подозрением, ожидая фортеля. В бескорыстную нежность со стороны своего подопечного она не верила.

– Да, хочу, – сказала она осторожно.

– Так иди – сделай!

– Тогда не хочу! – отказалась Дафна.

– Ты же сказала, что хочешь?

– Девушкам свойственно самим не знать, чего они хотят, – заявила Даф.

Поняв, что ее не переупрямишь, Меф вздохнул, взял котелок и отправился к реке. В первый раз он взбаламутил воду и зачерпнул тину. Во второй отошел выше по течению и, держась за накрененное дерево, черпанул воду почище. Главное, как он сообразил, не цеплять котелком муть, выстилающую реку снизу.

Эссиорх и Дафна наблюдали от костра, как Меф решает проблему с водоснабжением.

– Всегда когда смотрю на реку – думаю: река, как человек. Главное, не задеть дно, а то столько всего всплывет – намучаешься, – негромко сказал Эссиорх.

– А как же человеку тогда очищаться? – удивилась Даф.

– Постепенно. Зажал ноздри, вытянул тину, отжал, выкинул. Улеглась вода – снова отжал и снова выкинул. И так бесконечно.

Вода была коричневатая, с частицами торфа, с заплывшей сухой травинкой и с непрерывно шевелящейся многоножкой на дне. Многоножку Меф выудил пальцами и выкинул, после чего повесил пшикнувший котелок рядом с его приятелем, в котором начинала уже пыхтеть гречневая каша.

Ната заявила, что пошла купаться, и вернулась минут через двадцать с мокрой головой и синими кругами под глазами. Не доходя до костра, она принялась истерично орать на Корнелия, что он разлегся и мешает ей пройти.

– Дорогуша! – сказала Улита, заступаясь за курьера. – Возьми себя в руки или протянешь ноги! Вокруг пятьсот квадратных километров никем не занятого леса! Тебе что, негде обойти?

– Сама обходи! – отрезала Вихрова и, бесцеремонно наступив Корнелию на грудь, придвинулась к костру.

– Я, между прочим, живой! – миролюбиво напомнил Корнелий.

– А мне начхать!

Ната опустилась на колени и, протягивая к огню руки, стала греться. Мошкин с Чимодановым переглянулись, поняв, что она опять кормила кровью клеща.

Евгеша взял топор и отправился в лес за очередной сухостойной березкой. Впечатлительному Мошкину требовалось время, чтобы обрести равновесие. Совесть грызла его большими белыми зубами, грозила большим белым пальцем и вопрошала с мошкинской же сомневающейся интонацией: «Евгеша, тебе не мерзко, нет? Душонка не чешется?»

Увы, так все и было. Душонка ныла и чесалась, наполняясь сомнениями, точно закисшими окурками.

Вернулся Мошкин из леса облепленный комарами. Комары копошились у него в волосах, противно звенели у уха, лезли в рукава и за воротник.

– Слушайте! Я, наверное, разворошил какой-то комарятник! – виновато сказал Евгеша.

– Причем во всей Муромской области. Тут их тоже полно! Уже минут пять! – успокоил его Меф, отплевывая в костер очередного комара. Тот вздумал покончить счеты с жизнью, залетев ему в рот.

– Подчеркиваю: Муромской области нет! – авторитетно заявил Петруччо.

– А город Муром?

– Город есть, а области нет. Области тут Нижегородская и Владимирская!

– Откуда ты знаешь?

– Здрасьте! У меня вся география российская в башке сидит, включая деревню Мортка Ханты-Мансийского автономного округа! Кто отчеты принимал от коми… – самоуверенно начал Петруччо и закашлялся.

В рот ему непонятно как прыгнула сосновая шишка. Дафна деликатно отвернулась и, дуя на флейту, стала полировать ее рукавом.

Избавившись от шишки, Чимоданов ссоры затевать не стал. Вместо этого он принялся хлопать комаров и наваливать их сверху на дохлых оводов. У него снова появилось занятие. Комары, правда, гораздо мельче, и как строительный материал шли десять к одному, зато их было гораздо больше.

– Я поняла! – сказала Улита. – Днем – оводы, вечером и ночью – комары! С пяти вечера до шести вечера – перерыв для пополнения природного полнокровия доноров, а затем смена караула!