Ожерелье голубки. Райский сад ассасинов

Окутанный колыхающимися облаками Аламут висел в горах, как насекомое, запутавшееся в огромной паутине. Казалось, вся жизнь в нем затаилась. Даже непрерывно шмыгающие по улицам крысы – и те забились в свои норы. Как далекие раскаты грома, из затянутой туманом долины доносился дикий рев Шах‑руды. Беда тому, кто находился в ее тисках! Он погиб. Ярость воды уничтожит его.

Орландо лежал в своей келье и слушал бушующую воду. Это напомнило ему ручьи его детства, в которых они ловили форель. Ветер шуршал в деревьях. Картины прошлого вставали у Орландо перед глазами. То были давно минувшие события и отражения в зеркалах души, отражения, над которыми не властно время. Отсветы их душ – Адриана и Орландо. Еще погруженный в клубы сна, но уже выходящий на дневную сторону сознания, он наслаждался состоянием парения, неосознанно понимая, что видения исчезнут, когда силы сознания пробудятся полностью. Сквозь эти видения бежала девушка в сияющем блеске. Орландо проснулся, зная, что встретит ее. Кто она?

* * *

Вечером Орландо подмешали к чаю наииубу. Хотя сам корень был бесцветным, он был известен тем, что окрашивает мочу при приеме пищи.

Испуганный, он обратился к Сайде.

‑ Красная? – переспросила Сайда

‑ Да, красная, как кровь.

‑ С какого времени это у тебя?

‑ Я заметил это сегодня утром, когда уходил. Что это может быть?

Орландо как большинство мужчин не боялся боли, если речь шла о внешних повреждениях. Однако внутреннее расстройство наполнило его ужасом. Это было видно по нему.

‑ У тебя есть боли?

‑ Нет.

‑ Раздевайся. Я осмотрю тебя.

‑ Снимать все?

‑ Да. Ляг на живот.

Она обстучала его спину, потрогала печать пророка:

‑ Типичная родинка.

Ее пальцы заскользили по его спине:

‑ У тебя плечи кузнеца. Повернись на спину. Она ощупала его грудь и живот, исследовала кожу

подмышек так основательно, будто искала что‑то, что не находила, хоть и ожидала увидеть. Так же она поступила с его бедрами. Ее пальцы как бы случайно огладили его мошонку. Прикосновение прожгло его, как электрический удар. Его плоть начала выпрямляться, возбуждаясь и покачиваясь.

‑ Аллах, la qutib al‑hamama! Мой бог, какой голубок! – засмеялась она.

‑ Как ты его назвала? – спросил он.

‑ Hamama, дикий голубь. А ты, как ты называешь свою лучшую вещь?

‑ У него нет имени.

‑ Нет имени? Ты шутишь. Этого не может быть. Первое, что создал Бог, когда сотворил Адама, был его пол. Как говорит Амр Ибн аль‑Ас, уважаемый соратник Пророка: «Девяносто девять имен есть для мужской крайней плоти в арабском языке». А у тебя не нашлось ни одного. Бедный Адриан!

Она рассматривала его с насмешливой радостью. Орландо прикрыл руками свой срам.

‑ Мне не нравится когда надо мной смеются.

‑ Я не высмеиваю тебя. Я восхищаюсь тобой. Ты красив.

Их взгляды встретились. Орландо снова почувствовал к ней симпатию. А может быть, это было нечто большее?

Аль‑Хади она сказала несколько часов спустя:

‑ Я осмотрела его. Нет сомнений, это он. И она испугалась собственной лжи.

‑ Твоя медицина хороша, – сказал ей Орландо, когда разыскал ее вечером. – Я снова прежний. Ты спасла мне жизнь.

‑ Да, я спасла тебе жизнь, – сказала Сайда. Это прозвучало очень серьезно.

‑ Со мной все было так плохо? Как же мне отблагодарить тебя?

‑ Подари мне свое общество. Выпей со мной. Расскажи о себе.

Она принесла из соседней комнаты вино.

‑ До сих пор я была очень одинока. Я ведь единственная женщина здесь!

‑ Что произойдет, если кто‑нибудь увидит меня выходящим из твоего дома посреди ночи?

‑ Что может уже произойти? Ничего.

‑ Мужчина и женщина…

‑Д ля них я больше не женщина. Их мораль распространяется только на женщин, способных родить. В их глазах я мужчина.

‑ Но не для меня, – сказал Орландо. – Ты – самая удивительная женщина, которую я встречал.

‑ Но и ты не такой, как те мужчины, которых я знаю. Арабский мужчина боится превосходства женщины. Вот причина, по которой они запирают нас, вот почему жена‑ребенок – их идеал. Чем старше и слабее становятся наши мужчины, тем больше тянутся они к юным девушкам, чтобы избежать сравнения с другими молодыми мужчинами. Пример тому – наш пророк.

‑ Почему пророк?

‑ Еще молодым человеком он любил женщину, которая была старше его на пятнадцать лет. Когда он попросил ее руки, ему было двадцать пять, а ей – сорок, и она уже дважды побывала замужем. Хадиджа стала первой женой Мухаммеда, и пока она жила, он не желал ни одной другой. Она родила ему всех его детей, кроме Ибрахима. Четверть века он любил только ее. Лишь после ее смерти он открыл для себя страсть к молодым женщинам, из которых у него вскоре образовался целый гарем. И они становились все моложе, чем старше становился он.

‑ Расскажи мне о Хадидже, – попросил Орландо.