Ожерелье и тыква-горлянка

В своей комнате он распахнул окно, сел за стол и придвинул к себе обитую войлоком чайную корзинку. Медленно потягивая чай, он отчаянно силился собраться с мыслями. Необходимо все обдумать без излишних эмоций, справиться с тем ужасным впечатлением, которое произвело на него убийство Лан Лю. Нужно воспринимать происшедшее исключительно как головоломку и найти для каждой ее части свое логическое место. Но слишком много составных частей пока отсутствует. Если бы принцесса не просила его строжайше соблюдать инкогнито до тех пор, пока он не обнаружит ожерелье, можно было бы по крайней мере что-то предпринять, сдвинуть дело с мертвой точки. Для начала он явился бы во Дворец и объявил официальное расследование, арестовав прежде всего тех двоих в сером из штата начальника дворцовой охраны, которые охотились за ним. Конечно, они преследовали его только потому, что были подкуплены заговорщиками, а вовсе не из-за того, что он проник во Дворец обманным путем. Заговорщики хотели любой ценой помешать судье заполучить ожерелье.

Поскольку, однако, действовать открыто он не имеет возможности, приходится искать другие пути. Времени осталось очень мало — только ночь и раннее утро. К полудню принцесса должна отправиться в столицу. Судья встал и принялся беспокойно расхаживать по комнате, сцепив руки за спиной.

Прелестное лицо принцессы всплыло у него в памяти. Третья принцесса, любимая дочь Императора, окруженная множеством придворных дам и служанок, находящаяся под бдительным оком Главного Евнуха и его гигантов-часовых… и при этом совершенно одна, с единственной приближенной дамой, которой она может доверять. Император исполняет каждое желание принцессы, он даже совершил нечто невиданное доселе в истории — наделил свою дочь правом назначать императорского прокурора! Столь могущественная и в то же время столь одинокая и несчастная молодая женщина! Судья вспомнил ее большие печальные глаза…

Она дала ему понять, что ожерелье было украдено для того, чтобы лишить ее благосклонности Императора. Но истинная причина была не в этом. Император известен как мудрый, снисходительный человек, способный трезво судить о вещах, и утрата ожерелья вряд ли грозит принцессе чем-то большим, чем суровый выговор. И тем не менее она сказала напоследок, что от судьи зависит ее счастье!

Судья с горечью думал о том, что из-за своей самоуверенности он сделал несколько серьезных ошибок. Его теория, согласно которой покойный счетовод собирался присоединиться к хозяйке, оказалась совершенно неверной. На что же тогда надеялся этот юноша, когда отправился ночью за ожерельем?

Внезапно судья остановился. Улыбка медленно озарила его нахмуренное лицо. Поглаживая бакенбарды, судья подумал, что он все же имеет возможность предпринять кое-какие действия, не раскрывая своего инкогнито.

Он быстро развязал свой дорожный мешок и осмотрел его содержимое. Обнаружив на дне простую одежду из черного шелка с черным же шарфом, судья обрадовался. Это как раз то, что нужно! Скинув коричневое дорожное платье, он улегся на кровать. Нужно было поспать хотя бы парочку часов, но в усталом мозгу копошилось слишком много мыслей. Повертевшись какое-то время с боку на бок, судья наконец задремал.

Глава пятнадцатая

Когда судья Ди проснулся, город уже затих. Время, похоже, приближалось к полуночи. Небо кое-где затянуло облаками, порывами дул ветер, но дождя, по-видимому, не предвиделось. Быстро осмотрев запущенный сад, судья убедился, что там никого нет. Люди Сю, должно быть, дежурили в зале или у парадного входа в гостиницу.

Судья облачился в широкие штаны из тонкого черного шелка и длинный черный халат. Он хотел было вшить драгоценную желтую бумажку под воротник, но раздумал. Если он провалится, то пользы от удостоверения все равно не будет, ибо его найдут на мертвом теле. На этот раз на карту поставлено все. После всех блужданий в потемках и сражений с ускользавшими тенями у него наконец созрел ясный, четкий план!

Тихонько напевая, судья перепоясался кожаным ремнем. Затем крест-накрест обвязал вокруг своего могучего торса длинный черный шарф и засунул под него меч на спине, так что рукоять оказалась под правым плечом. Рана его, похоже, начала заживать. Судья залепил ее черным пластырем и надел на голову черную шапочку.

В коридоре стояла тишина. Подойдя к лестнице, судья наступил на скрипучую половицу и замер в испуге. Прислушался, но снизу не доносилось ни звука.

Судья спустился, стараясь держаться ближе к стене. В зале никого не было, но он слышал, как гвардейцы беседуют на галерее. Вспомнив, что прошлой ночью господин Вэй направился за конюхом через маленькую заднюю дверь, судья зашел за резную ширму. Он отодвинул задвижку я очутился в хорошо знакомом ему саду. Выйдя из ворот, судья прошел переулком к улице, шедшей параллельно главной.

В дневное время здесь царило оживление, бойко шла торговля, но сейчас лавки были закрыты, улица опустела. Судья пожалел, что у него нет с собой фонаря, — облака скрыли бледную луну, значит, на причале будет абсолютно темно.