Ожерелье императрицы

– Нам было важно добиться от Умника признания в убийстве графа, чтобы иметь возможность свидетельствовать против него в суде, если это понадобится, конечно. Он сделал это спокойно, потому что не намеревался нас отпускать и оттого что верил: мы обещали ему рассказать, где же спрятано то, что ему так сильно нужно. Но мы рассказывать при посторонних отказались, и Умник спровадил двоих своих бандитов куда подальше. Ведь у него оставался еще глухонемой, а уж вдвоем с нами справиться ему не должно было составить труда.

– Как же жестоко он ошибся! – вновь рассмеялся Владимир. – Боюсь, что от него полиции и сегодня немного толку, ведь вчера он валялся совершенно неподвижно.

– И не только он!

– А немой вообще не скоро придет в себя после переживаний!

– Господа! Вы нас сейчас так захвалите, что мы станем задирать носы.

50

Приглашение на ужин на борту шхуны комиссара и его помощника с супругами было для меня и для Пети полной неожиданностью.

Дон Мигель это заметил и счел необходимым объясниться.

– Перед французским законом я чист, как те стеклышки, из которых изготовлено похищенное мною ожерелье. И мануфактура, мною закупленная и погруженная на борт, совершенно законна. Я, правда, не решил еще провозить ее в Испанию через таможню или поступить как обычно, но комиссара Лагранжа это ни с какой стороны не задевает. А вот то, что мы вчера вместе под пулями были, для нас обоих важно. Ну и как мне было поступить?

– Дон Мигель, не станем скрывать, если поначалу, пока мы не узнали вас лучше, вы казались нам не слишком благородным человеком, то сейчас мы свое мнение круто изменили. И любой ваш поступок считаем разумным. Единственное, что могу сказать помимо этого… если вы вдруг окажетесь в тюрьме – ведь такое исключить нельзя? – мы будем очень о вас переживать.

– Обещаю не попадаться! – шутливо сказал дон Мигель. – А если сказать серьезно, то знаете, что вчера на меня произвело самое сильное впечатление?

– Не знаю. Но уж наверное не перестрелка!

– То, что этот ваш прославленный карманник Дюпон решил поступить на службу в полицию!

– Ох! Кто же его возьмет?

– Может, и возьмут. Комиссар сказал, что парнишка он толковый и его опыт, ежели развернуть этот опыт и познания в нужном направлении, могут быть очень полезны. Но как правильно подступиться к этому вопросу, он пока не придумал. Более всего, вернее, он сам сказал, что это единственное, что его смущает, так это, что Дюпон ни при каких раскладах не станет ловить или выдавать своих бывших дружков.

– А с другой стороны, он очень даже неплохо и именно с их помощью станет отлавливать тех, кто по-настоящему опасен. Хотя для полицейского это, конечно же, очень неправильно – к одним преступникам одно отношение, к другим – другое.

– Придется комиссару принять к себе сразу всех мелких воришек и жуликов! – пошутил Петя. – Я другого выхода не вижу.

Прогулка вдоль живописного Лазурного Берега доставила всем несказанное удовольствие. Поначалу я очень боялась разоблачения наших подвигов перед дедушкой, перед маменькой и Александром Сергеевичем, потому что месье Людовик между делом шепнул мне, что придумал способ, как нас наказать за обман, за самовольное вмешательство в дела полиции, за то, что мы подвергали себя и других ненужной опасности… в общем, грехов за нами числилось множество, про некоторые мы даже и не подумали. Сказал все это комиссар, глядя в сторону моей маменьки, и намек этот был очень прозрачным.

Но тут его отвлекли. Он некоторое время беседовал с Михаилом и Владимиром. Потом выяснилось, что Генрих Наваррский умеет не только сражаться с бандитами и пить вино из рюмки, но способен показывать забавные трюки.

– А отчего его назвали в честь Генриха IV? – поинтересовалась маменька.

– Прошу простить, но… скажем, будь мы с ним испанцами, как наш гостеприимный хозяин, я бы, пожалуй, назвал его Доном Жуаном.

– Да? – рассмеялась маменька. – Я, конечно, не могу в точности сказать, кто из этих двоих, Дон Жуан или Генрих Наваррский, был большим покорителем дамских сердец, но поскольку Анри настоящий француз, как и его хозяин, то соглашусь, что имя выбрано верно.

«Настоящие французы», то есть комиссар и его хвостатый полицейский, вновь улучили минутку остаться со мной и с Петей наедине, и один из них сказал:

– Так и быть, не стану свою угрозу исполнять. Как настоящий француз – не станете же вы спорить с вашей маменькой, что мы настоящие французы? – я просто не могу поступить так, что виноваты одни, а наказаны будут и другие. Я имею в виду ваших родителей, которые, пусть и задним числом, но станут очень сильно переживать, а я не желаю этого. Но в следующий раз…

– Мы больше не будем… – жалобно протянули мы.

– А вот это мы еще посмотрим!

– Была у нас с Владимиром дикая мысль – перед отъездом устроить такую попойку с местными знакомцами, чтобы в поезд нас загрузили в бессознательном состоянии и чтобы дорога до России пролетела для нас единым мигом.

– Но мы счастливы, что вы развеяли нашу скуку и не дали совершить очередную глупость.

– А вы их много здесь совершили? – полюбопытствовала я.