Ожерелье Иомалы

— Скажем ему, что все это послал король, — проговорил Туре. — Хватит этого?

— Вот еще несколько эртогов «Эртог (эре) — денежная единица у норманнов» серебра от нас с Гунстейном, — сказал Карле, бросив в кучу мешочек с монетами. — Этого вполне хватит. Я и то думаю, что жирно будет. .

Туре вздохнул:

— Прошли времена, когда туземцы довольствовались какими-нибудь пустяками. Они узнали снег тигля «Снег тигля — серебро», марку сукна «Марка сукна — мера стоимостью в эртог серебра» и, будь уверен, могут отличить английскую шерсть от холста! . .

— Это верно. Туземцы стали корыстолюбивы, — сказал Карле. — Как бы не продешевить на торге!

— Ничего! Мы свое возьмем. Я старейшине припас еще особый подарок. Я знаю вкусы этих биармов, черт их побери!

Туре достал из кошелька бронзовую фигурку на витом шелковом шнурке. Фигурка изображала медведя с поднятыми лапами и разинутой пастью.

— Амулет! — пояснил Туре. — Допустим, что он охраняет охотника в рукопашной схватке со зверем. Таких медведей траллс Минор отливает сотнями и продает по пять пеннингов «Пеннинг — самая мелкая монета» за штуку, — рассмеялся Туре. — Биармы очень ценят амулеты. 

— Будем ли брать с собой охрану? — спросил Карле.

— Возьмем десятка два викингов и оставим их на берегу. Если будет опасность — протрубим в рог, и они прибегут на помощь.

— Успеешь ли протрубить? Скрутят — не опомнишься!

— Не посмеют! У нас на драккарах больше сотни воинов. Сотня викингов стоит тысячи туземцев! Они это прекрасно знают. И потом они, кажется, редко нападают первыми…

Орвар, уложив дары в мешок, крепко завязал его. Спустили две лодки и поплыли к берегу.

***

С того времени, как появился парус, с берега в дом старейшины маленький, юркий биарм Вадуга приносил одну за другой вести о норманнах:

— О старейшина! Они бросили мечи на палубу и подняли на шесте белого зайца!

— Они притихли. Ударил бубен. У них, наверное, ужин.

— Их лодки мутят воду вокруг кораблей. В лодках оружные нурманны.

— С зарей на корабль Собаки прибыл с другого корабля другой нурманн. Одет богато. Видно, знатный человек.

— Они спустили две лодки, полные людей, и плывут к берегу!

Еще ночью Хальмар позвал старого мудреца и шамана Пукана. В хижину неслышно вошел согбенный поджарый биарм с лысой головой и вислыми, как у моржа, седыми усами. Под мышкой он принес три сухих можжевеловых полена и одно с тремя сучками — осиновое. Пукан догадывался, зачем его позвал старейшина, но мудрецу не пристало без нужды распускать язык, словно собачий хвост, и он молча ждал у порога.

Хальмар сидел перед очагом на березовом чурбане. Он сказал Пукану:

— Я позвал тебя, чтобы ты разгадал мысли нурманнов. Будет литься кровь или все обойдется миром?

— Чтобы ответить, старейшина, на твой вопрос, мне надо сесть к очагу, — скромно промолвил мудрец.

Хальмар знаком пригласил Пукана сесть у огня.

Пукан уселся на скамью и положил на свои тощие острые колени принесенные с собой дрова. Несколько минут он молчал и не сводил глаз с огня, пылавшего в очаге, как будто силился там что-то разглядеть. Наконец лицо его оживилось, усы вздрогнули, и он сказал шепотом:

— Прошу тебя, старейшина, молчать. Молчи, смотри и навостри ухо. Голубой огонь показался. Пришло время звать дух предков.

Пукан взял железную кочергу и подгреб к краю очага горку угольев, дышавших золотым огнем. Он подождал, когда пламя, исходящее от них, станет голубым. Потом положил на уголья крест-накрест три можжевеловых полена, а сверху — осиновое. Поленья вспыхнули неожиданно быстро дивным синим огнем. Пукан словно не замечал жара. Он склонился близко к пламени и впился в него острым взглядом. Хальмар тоже приблизил свое лицо к синему огню.

Пукан начал говорить, не сводя глаз с пламени:

— Смотри, старейшина, — точно сухая трава под ветром шелестел его голос. — Вон, в синем пламени, маленький человек. Это дух предков. Он показывается на мой зов…

Старейшина всматривался в синее пламя, но маленького человека не видел. Но колдун приказал ему молчать, и Хальмар молчал.

— Дух предков! Добрый, всемогущий дух, — говорил Пукан. — Я обеспокоил тебя. Прости меня и не обижайся. Мне надо ответить моему народу, зачем пришли к нам Вик-Инг. Какое лихо привезли они на своих ладьях под разбойными парусами?

Пукан умолк и, неотрывно глядя на пламя, прислушался. Хальмар застыл в неподвижности. Потрескивали головни в очаге. Дым стлался под потолком и уходил в трубу. И тут в хижине раздался тихий, совсем тихий голос:

— Они пришли торговать. Войны не будет. Но берегите Богиню Вод!.. Берегите мать-Иомалу…

Голос умолк, и синее пламя сменилось алым. Пукан взял кочергу и осторожно сдвинул обугленные можжевеловые поленья в середину очага. Он выпрямился и вопросительно посмотрел на старейшину. Хальмар сказал:

— Я слышал.

— Все ли я сделал для тебя, старейшина? — спросил мудрец. — Могу ли я идти?

— Можешь идти. Спасибо. Иомала не забудет тебя…

Хальмар встал. Пукан тоже встал, поклонился и, как тень, исчез за дверью.