Ожерелье королевы

— Я не говорил королю; но я имел честь представить мой рапорт господину морскому министру и просил не докладывать об этом королю, пока я не получу помилования виновному.

— Я согласен, согласен, — воскликнул король, — и обещаю заранее мое покровительство всякому нарушителю дисциплины, который сумеет отомстить таким образом за честь нашего флага и французского короля! Вы должны представить мне этого офицера, господин бальи.

— Он здесь, — отвечал г-н де Сюфрен, — и так как вы, ваше величество, разрешаете…

Господин де Сюфрен обернулся.

— Приблизьтесь, господин де Шарни, — сказал он.

Королева вздрогнула. Это имя вызвало в ней воспоминание слишком недавнее, чтобы оно могло изгладиться.

Из образовавшейся вокруг г-на де Сюфрена группы выступил молодой офицер и предстал перед глазами короля.

Королева сделала было движение в его сторону, точно желая пойти навстречу молодому человеку, чтобы выразить восхищение, вызванное рассказом о его прекрасном поступке.

Но, услышав его имя и увидев моряка, которого представлял королю г-н де Сюфрен, она остановилась, побледнела и что-то прошептала.

Мадемуазель де Таверне также побледнела и взглянула с беспокойством на королеву.

Что касается г-на де Шарни, то, ничего не видя, ни на кого не глядя, не выказывая на своем лице никакого другого волнения, кроме вызванного почтением к королю, он склонился перед его величеством, который протянул ему для поцелуя руку. Затем скромно и с легкой дрожью в теле он под огнем жадных взглядов собравшихся снова смешался с рядами офицеров, шумно поздравлявших и обнимавших его.

Некоторое время в зале царило взволнованное молчание. Король сиял от удовольствия, королева улыбалась и, казалось, была в нерешительности, г-н де Шарни стоял, опустив глаза, а Филипп, от которого не ускользнуло волнение королевы, наблюдал, встревоженный и недоумевающий.

— Ну, — сказал наконец король, — пойдемте же, господин де Сюфрен, побеседуем; я умираю от нетерпения услышать ваши рассказы и доказать вам, как много я думал о вас.

— Ваше величество, столько милости…

— Вы увидите мои карты, господин бальи; вы увидите, что я в своих заботах о вас предусмотрел или угадал все этапы вашей экспедиции. Идемте, идемте.

Сделав несколько шагов и увлекая за собой г-на де Сюфрена, король вдруг обернулся к королеве.

— Кстати, мадам, — сказал он, — как вам известно, я приказал построить стопушечный корабль. Я решил изменить имя, которым хотел бы назвать его. Вместо того, что было нами задумано, мы…

Мария Антуанетта, немного пришедшая в себя, угадала мысль короля с полуслова.

— Да, — сказала она, — мы назовем его «Сюфрен», и я буду его восприемницей вместе с господином бальи.

Среди присутствующих раздались шумные, до сих пор сдерживаемые возгласы: «Да здравствует король! Да здравствует королева!»

— И да здравствует «Сюфрен»! — прибавил с исключительной деликатностью король, так как никто не смел крикнуть «Да здравствует господин де Сюфрен» в его присутствии, между тем, как самые щепетильные приверженцы этикета вполне могли кричать «Да здравствует корабль его величества!»

— Да здравствует «Сюфрен»! — с восторгом подхватило все собрание.

Король сделал благодарственный жест, выразив удовлетворение тем, что его мысль была так хорошо понята, и увел бальи к себе.

XII ГОСПОДИН ДЕ ШАРНИ

Как только король скрылся, все находившиеся в зале принцы и принцессы сгруппировались вокруг королевы.

Бальи де Сюфрен знаком приказал своему племяннику ожидать его, и тот, поклонившись в знак повиновения, остался в той же группе, где мы его видели.

Королева, обменявшись с Андре несколькими многозначительными взглядами, почти не теряла из виду молодого человека и всякий раз, посмотрев на него, говорила себе: «Это он, бесспорно». На что мадемуазель де Таверне отвечала пантомимой, не позволявшей королеве питать никаких сомнений и означавшей: «Боже мой, да, ваше величество; это он, это, конечно, он!»

Филипп, как мы уже сказали, видел озабоченность королевы и смутно чувствовал если не ее причину, то значение.

Тот, кто любит, никогда не ошибается относительно ощущений тех, кого он любит.

Он угадывал, что королева взволнована каким-то странным, таинственным происшествием, не известным никому, кроме нее и Андре.

Королева действительно была смущена и прятала лицо за веером. Это она, заставлявшая обыкновенно всех опускать глаза!

Между тем как Филипп спрашивал себя, к чему приведет эта озабоченность ее величества, и, чтобы убедиться, что Куаньи и Водрёй не причастны к тайне, вглядывался в лица этих господ, которые спокойно беседовали с г-ном де Хага, нанесшим визит в Версаль, в зал вошел человек, облаченный в величественное кардинальское одеяние и сопровождаемый офицерами и прелатами.

Королева узнала г-на Луи де Рогана и, как только заметила его в противоположном конце зала, немедленно отвернула голову, даже не стараясь скрыть того, что брови ее недовольно сдвинулись.