Ожерелье от Булгари

Это было через месяц после того, как Барли сообщил, что уходит от нее. Хелен, горничная, обнаружившая Грейс рыдающей в постели, сказала, что ее, Хелен, это не удивляет, что Грейс распустилась, велела ей сесть на диету и сделать пластическую операцию – подтянуть веки и подбородок, купить приличную одежду и сражаться. А вот Эмили, сестра Грейс, сказала ей диаметрально противоположное. Они тогда еще более или менее разговаривали, но это было до суда и приговора. Так вот, сестра велела ей не унижаться, поскольку считала большой удачей то, что она, наконец, избавилась от Барли. Хелен победила, и Грейс отправилась к доктору Чандри. Ну а потом произошли другие события. А в тюрьме ты в лучшем случае можешь обратиться к зубному врачу, если болят зубы. Какая уж тут пластическая хирургия!

– Трудно поверить, что сидящая передо мной женщина – та же, что на фотографиях, – сказал Чандри. – Ваши глаза в два раза больше, кожа упругая, шея гладкая.

Он казался озадаченным. Поискал у нее за ушами шрамы и не нашел. Его голос стал выше на октаву, а смуглая кожа потемнела от прилива крови. Он обвинил Грейс в том, что она журналистка, пытающаяся сделать из него дурака, феминистка-террористка и выступающая против пластической хирургии истеричка. Ей заплатили, чтобы она выдала себя за свою мать, чтобы проверить, заметит он это или нет. Он огляделся в поисках скрытых камер и магнитофонов и настоял на том, чтобы заглянуть к ней в сумку. Грейс любезно раскрыла ее. Там не было никакой электроники, только носовые платки, губная помада, ключи, ручки, кредитные карты и старые рецепты – короче, ничего криминального.

– Другие меня узнают, – увещевала она его. – Леди Джулиет прекрасно меня знает. Она сидит там, в приемной. Может, пригласим ее?

Но Чандри ничего не желал слышать. Он вовсе не жаждал, чтобы леди Джулиет, прекрасная клиентка, присутствовала при этом недоразумении.

– Тогда я была несчастна, а теперь счастлива, – твердо сказала Грейс. – Только и всего.

И стоило ей это произнести, как она поняла, что так оно и есть. Прошлые невзгоды пытались просочиться в настоящее и уничтожить его. Она просто глупая и одержимая: Уолтер вполне может написать портрет Дорис Дюбуа и вовсе не соблазниться ею, она может ему ни капельки не понравиться. И Гарри Баунтифулу будет совершенно не о чем докладывать. Ей не следовало его направлять туда, не следовало сомневаться в Уолтере. Ей следовало верить в любовь и оставить все как есть. Грейс захотелось тут же найти Уолтера и сказать ему, что ей очень жаль. Ей захотелось немедленно покинуть кабинет этого психа, и только хорошее воспитание не позволило ей тут же встать и уйти. Чем хуже манеры у хирурга, тем более воспитанно следует себя вести ей. Она сама себя обманула, помчалась в панике и отчаянии к Чандри, надеясь на превращение, желая стать молодой и считая, что таким образом удержит Уолтера. Но ей вовсе не грозит потерять Уолтера. Идея, что подтяжка лица поможет вернуть Барли, еще, быть может, и имела смысл. Для Барли молодость была самым главным, а для Уолтера – нет.

– Я влюблена, – успокаивающе проговорила она, – А любовь меняет людей.

Это заявление вроде бы удовлетворило хирурга, Его лицо приобрело нормальный цвет, а голос снова стал ровным и доверительным.

– Любовь, – повторил он. – Ах, любовь.

Он привел ее в операционную – небольшой кабинет, битком набитый таинственным электронным оборудованием, – и там с помощью симпатичной медсестры просканировал, замерил и сфотографировал ее лицо в самых разных ракурсах. Затем всю эту информацию ввел в компьютер и сделал распечатку.

– Обычно это делается наоборот. – Он казался очень довольным собой. – Но я неплохой специалист в этой области, и компьютер меня ничуть не пугает. Я взял ваше нынешнее лицо, состарил его на двадцать лет и в результате получил то же, что было на снимках, сделанных два года назад. Вот, смотрите сами.

Грейс послушно изучила фотографии. На ее взгляд, – разница между первым и вторым комплектами была – невелика. Ты настолько привыкаешь к лицу, которое каждый день видишь в зеркале, что трудно заметить разницу между тем, что есть сейчас, и тем, что было в прошлом. Сразу и не поймешь, что – воспоминания, а что – сегодняшние реалии.

– Вы хотите сказать, что я становлюсь моложе, а не старше? – уточнила она.

– Это было бы чудом, – ответил Чандри, и его голос слегка сорвался, но он храбро продолжил: – Но здесь, на Западе, чудес не бывает. – Он торопливо повел ее к двери. – Скажем так: вы не нуждаетесь в моих услугах. Я честный человек и не могу брать деньги под надуманным предлогом. Если вы сообщите мне имя оперировавшего вас хирурга, я не стану выписывать вам счет за сегодняшнюю консультацию. Проделать такое, и без единого шва… Ничего не говорили о генетической терапии?

– Нет, – ответила Грейс.

К чему спорить? Чандри хорошо поработал с леди Джулиет, но Грейс свое лицо ему ни за что не доверит. Она радовалась, что не сделала этого два года назад. Этот человек – просто сумасшедший.