Ожерелье странника. Голубая портьера. Дни моей жизни. Последняя бурская война

Сэр Джордж Колли в своем необычайно ярком послании военному министру старается особенно не распространяться по поводу мотивов, побудивших его предпринять это наступление, он просто подчеркивает, что в его задачу входило оказание помощи жителям осажденных городов. Похоже, он не учел одного, что является очевидным для каждого, кто знает эту страну и буров: даже если бы ему и удалось форсировать перевал, что само по себе практически нереально, его последующие действия в Трансваале с таким малочисленным отрядом, без кавалерии, обремененным большим обозом, были бы заранее обречены на неудачу. День и ночь ему бы не давали покоя бурские налетчики, связь с тыловым обеспечением была бы прервана, и дальнейшее продвижение вперед стало бы невозможным. Перевал вновь бы перешел в руки противника, так как у него не было возможности оставить там необходимое количество людей, чтобы его удержать, и по всей видимости, Ньюкасл, основной центр обеспечения, тоже был бы занят бурами.

Наше поражение оказало огромное моральное воздействие на буров. До сих пор среди большей их части бытуют различные мнения относительно развязки событий, и наше поражение на одной чаше весов уравновешивается их победой на другой. Победа придала им безграничную уверенность в своем превосходстве и вселила дух единства и взаимного доверия друг к другу, чего раньше за ними не наблюдалось. Сомневающиеся перестали сомневаться и стали выражать открыто взгляды большинства, а из Оранжевой республики — как бы ни отрицал президент Бранд этот факт — хлынул огромный поток добровольцев.

Для стороннего наблюдения совершенно непонятны мотивы, толкнувшие сэра Джорджа на такой поспешный шаг. В Натале тогда говорили, что у него была своя теория: он считал, что и с небольшим отрядом хорошо обученных воинов можно добиться поставленной задачи не хуже, чем с более крупным соединением. Было ли это так на самом деле, я не берусь утверждать; говорят, что у очень умных людей свои взгляды на вещи, в голове у них порой рождаются весьма своеобразные идеи и теории; вероятно, это был как раз тот самый случай.

После сражения на перевале Лейнгс Нэк на несколько дней наступило затишье; хорошо, если бы оно продлилось до прибытия подкреплений, которые уже были в пути. Однако наши надежды не оправдались. 7 февраля поступило сообщение о нападении на военный эскорт, направлявшийся из Ньюкасла в ставку генерала с донесением, — все это расстояние составляло примерно восемнадцать миль, — который после обстрела вынужден был повернуть назад.

8 февраля, приблизительно в полдень, все мы были встревожены звуками доносившейся стрельбы, очевидно, со стороны холма Скейнс Хоогте, что в десяти милях от Ньюкасла. О планах генерала нам ничего не было известно, и каждый пребывал в полном неведении относительно происходившего; тем не менее все полагали, что лагерь, находившийся близ перевала Лейнгс Нэк, покинут войсками, а сэр Джордж возвращается в Ньюкасл.

Стрельба с каждым разом все усиливалась, пока наконец не перешла в непрерывную канонаду, сопровождаемую нескончаемой ружейной перестрелкой. К трем часам стрельба утихла, и мы подумали, что так или иначе, но все кончилось, однако около пяти часов она возобновилась с еще большей силой. С наступлением сумерек все наконец стихло. Спустя какое-то время ко мне заглянули кафры и рассказали нам о том, как английская армия была разбита у холма в районе реки Ингого и как храбро сражались наши воины, но так как «их ружья устали», к ночи, по их мнению, с ними будет покончено.