Ожерелье Странника

— Побить вас? Хёд способен побить женщину?! О! Вы просто оба сошли с ума. Или вы и сами не что иное, как духи?! Один или два раза мне это уже приходило в голову, как и то, что вы не те, за кого себя выдаете. Святой Иисус! Уже совсем стемнело, и я повторяю, что здесь полно мертвых фараонов. Может быть, святые защитят вас, а если нет, то, по крайней мере, у вас будет высокородная компания перед смертью. Прощайте! Что бы ни случилось, не кляните того, кто вас предупреждал! — И она, расставшись с нами, побежала назад. Пустые кувшины громыхали у нее за спиной, а пес жалобно скулил и тявкал, труся за ней.

Когда она удалилась, воцарилась глубокая тишина.

— А теперь, Мартина, — прошептал я, — давайте подыщем подходящее место, откуда вы сможете наблюдать за этим Столом Приношений, сами оставаясь невидимыми.

Она подвела меня к лежавшему на земле обломку скалы. В нескольких шагах позади него мы и расположились, заняв позицию, с которой Мартина могла бы следить за Столом Приношений, освещенным луной.

Долго прождали мы так, наверное, часа два или три. И хотя я ничего не видел, торжественность, царившая вокруг, проникала в мою душу. Мне казалось, будто мертвые кружат около меня в этом таинственном молчании. Думаю, Мартина испытывала то же, ибо, несмотря на то что в этом раскалившемся за день ущелье ночь была жаркой, она дрожала, сидя рядом со мной. Наконец я почувствовал, что она сдвинулась с места, и разобрал ее шепот:

— Я различаю фигуру. Она крадучись вышла из тени утеса и направляется сюда.

— Как она выглядит?

— Это женская фигура, обернутая в белую ткань. Вот она осматривается вокруг, берет принесенное нами и укладывает все в свою корзину. Это женщина… совсем не дух!.. она пьет из кувшина… О! Лунный свет упал на ее лицо. Это Хелиодора!

Услышав слова Мартины, я более не мог себя сдерживать. Вскочив на ноги, я побежал в ту сторону, где, как я знал, должен был находиться Стол Приношений. Я попытался заговорить, но оказался не в силах издать ни звука. Женщина, увидев или услышав меня, отступила в тень. Наконец она слабо вскрикнула и побежала прочь — мне послышались звуки ее шагов по скалам и песку. В этот момент я споткнулся о какой-то камень и растянулся на земле. Мартина тут же оказалась радом со мной.

— Вы действительно глупы, Олаф, — сказала она. — На что вы рассчитывали? На то, что госпожа Хелиодора ночью узнает вас в том виде, в каком вы сейчас пребываете? В этом наряде нищего? И в момент, когда вы, как бык, обрушиваетесь на нее? Почему вы не заговорили с ней?

— Потому что лишился голоса. О! Не ругайте меня, Мартина. Если бы вы знали, что значит любовь, как это знаю я, когда после стольких страхов и огорчений…

— Кроме этого мне известно и то, как надо сдерживать свои чувства, свою любовь, — резко произнесла Мартина, прервав мои причитания. — Пойдемте, не будем понапрасну тратить время, начнем ее искать.

И, взяв за руку, она повела меня туда, где только что видела Хелиодору.

— Она исчезла, — объявила Мартина. — Здесь нет ничего, кроме скал.

— Этого не может быть, — ответил я. — О! Если бы у меня были глаза. Хотя бы на один час! У меня, бывшего лучшим следопытом Ютландии! Посмотрите, Мартина, не сдвинут ли какой-нибудь камень. На том месте, где он лежал, песок должен быть слегка влажным.

Оставив меня, она ушла, но вскоре вернулась.

— Кое-что я обнаружила, — доложила она. — Когда Хелиодора убегала, она держала в руках корзину, как мне показалось, сильно напоминавшую те, которыми пользовались еще во времена фараонов. По крайней мере, хоть одна лепешка должна была выпасть из нее. Пойдемте.

Она подвела меня к высокой скале, затем мы взобрались наверх, на высоту примерно восьми футов, после чего обошли вокруг отдельно стоящего утеса.

— Здесь есть отверстие, — проговорила она. — Его могли сделать шакалы. Возможно, оно ведет в одну из древних гробниц, вход в которую замурован. И как раз возле этого отверстия я нашла лепешку. Поэтому нет сомнения, что Хелиодора спряталась внутри. Что мы теперь будем делать?

— Следовать за нею, я думаю. Где отверстие?

— Нет, нет. Я буду спускаться первой. Дайте мне вашу руку, Олаф. Ложитесь вот сюда на живот.

Я последовал ее указанию и вскоре почувствовал тяжесть Мартины, повисшей на моей руке.

— Опускайте, — чуть слышно произнесла она, как будто чего-то опасаясь.

Я повиновался, хотя и после некоторых колебаний, и услышал, что подошвы ее сандалий застучали по какому-то полу.

— Благодарение всем святым, все в порядке, — раздался ее голос. — Насколько я понимаю, эта щель могла быть столь же глубока, как и Коридор Преисподней. Теперь спускайтесь сюда сами, ногами вперед. И прыгайте, здесь неглубоко.

Я повиновался и тут же очутился рядом с ней.

— Теперь, в темноте, вы — лучший провожатый, чем я, — прошептала она. — Ведите меня, я последую за вами, держась за вашу одежду.

И я отправился вперед, осторожно, не торопясь, как передвигаются все слепые. Так мы шли, пока она не воскликнула: