Ожерелье вечности

Люда пожала плечами, какое-то смутное предчувствие сковало её движения, непонятная робость овладела ей. Показалось вдруг, что всё это уже когда-то было. Смущённая и даже несколько испуганная, она поторопилась привести себя в порядок: волосы просто высушила, оставив их распущенными по плечам, надела длинную полупрозрачную накидку на небольшое вишнёвого цвета платье без рукавов. Гарнитур из рубинов очень кстати подчеркнул блеск тёмных глаз и румянец щёк. Люда ещё раз придирчиво осмотрела себя и осталась довольна, — от усталости не осталось и следа, она выглядела отдохнувшей и свежей. Посмотрела на часы, — до назначенного срока осталось чуть больше минуты. Капелька любимых духов вызвала приятное головокружение. Сердце билось неровно, волнение вздымало грудь, — перспектива приятного вечера в обществе любимого человека была опьяняюще манящей. Не в силах больше ждать, Люда порывисто вошла в комнату к Кириллу, наблюдая за его реакцией. И, если бы она была ещё не уверена в своей неотразимости, — выражение крайнего восторга на лице Кирилла было бы красноречивее всех натужных комплиментов. Он тоже переоделся в строгий костюм и был чрезвычайно хорош в этой старомодности. Он, казалось, онемел от восхищения, несколько восклицаний его напомнили больше вздохи. Наконец, он собрался с духом и предложил Люде садиться. Ему почему-то, на какой-то краткий миг, показалось, что перед ним — незнакомка, что он не знает эту прекрасную женщину. Люда улыбнулась, поблагодарила и с грацией королевы села за стол. Кирилл, торопясь тоже занять своё место за столом, неуклюже махнул рукой и нечаянно задел бокал, который с хрустальным звоном опрокинулся, и тихо развалился на две половинки. Кирилл испуганно закричал:

— К счастью! К счастью!

Люда засмеялась, потешаясь над его состоянием, но, видя, что он даже покраснел от чувства неловкости, ласково положила на его руку свою, и успокоила:

— Милый Кирилл! Как приятно оказаться мне рядом с тобой в такой романтической обстановке. Ты очень постарался и сделал мне прекрасный сюрприз. У меня такое ощущение в этом доме, как будто мы с тобой — единственные люди на земле, как Адам и Ева, и нам предстоит творить историю заново. Сколько работы!

— Вот — вот, и я о том же! Давай творить, работать, жить вместе? Вдвоём нам будет легче делать эту работу, правда? Словом, будь моей женой! Как там? И в печали, и в радости…

— А ты не торопишься, Кирилл? Ведь ты меня мало знаешь, да и болезнь моя была преградой между нами. Ты не боишься рецидивов?

— Я уверен, что всё будет хорошо. Ведь мы любим друг друга и это главное. А всё остальное — да вместе мы горы своротим! Ну, так что? Ты мне отказываешь? Или…

— Или. Конечно, я согласна.

Кирилл в порыве чувств потянулся к Люде, целуя её, опрокинул ещё бокал, чертыхнулся, вышел из-за стола. Люда тоже вскочила ему навстречу, и они стали так самозабвенно целоваться, как будто от этого зависела сама жизнь. Первой опомнилась Люда и то только по той причине, что рубины больно врезались в кожу от крепкого объятия Кирилла. Она с силой отстранилась от него и сказала:

— Кирилл, давай остановимся, у нас для такого занятия впереди ещё целая жизнь. Я понимаю, тебе не терпится начать, вернее, продолжить, но ужин — то остынет окончательно. Давай сначала подкрепимся, а потом займёмся этим увлекательным делом, — будем проектировать нашу девочку.

— Какую девочку, — не понял Кирилл, — ты про что?

Люда усадила его за стол, уселась сама и, накладывая на тарелки, с усмешкой спросила:

— А ты что, не знаешь, что от таких увлекательных занятий появляются дети?

— А! Что? Ты хочешь детей? От меня?

— Ой, ну, глупый, ну, а от кого же ещё? Или не ты мне сделал предложение руки и сердца несколько минут назад?

Кирилл посидел несколько секунд с оглушённым видом, потом стал лихорадочно срывать с себя одежду:

— Ты как хочешь, но я больше не могу откладывать такое важное дело на потом. Я хочу заняться этим сейчас, немедленно, пока творческое вдохновение меня не оставило. Обещаю, я буду очень стараться. Девочка — это же так ответственно…

Люда уже почти проснулась, ощущая щекой приятную гладкость кожи плеча Кирилла, когда какое-то непонятное ощущение Присутствия заставило её открыть глаза. В предрассветных сумерках на фоне светлеющего окна она разглядела силуэт небольшого человечка с непомерно большой лохматой головой. Его глаза светились в темноте, что придавало всему облику его сходство с демоном. Люда смотрела на него, думая, что всё ещё спит, спокойно и поэтому даже вздрогнула, когда фигура заговорила приятным тенорком:

— Спи, голубушка, рано ещё.

Кирилл, услышав её сдавленный крик ужаса, мысленно включил свет и повернулся к ней. Она смотрела расширенными от изумления глазами на Афанасия, натянув одеяло на себя до самых глаз. Для неё самым странным было то, что гость не исчез вместе с темнотой, а выглядел смущённым и испуганным: он поднял руки, прикрывая лицо как бы от света, и бормотал:

— Ой, простите, Христа ради, не думал, что вы так напугаетесь. Кирилл, ты что же это, не предупредил её обо мне?