Ожидание

Однажды, вспомнила она, ей не спалось, и, услышав голоса на кухне, она спустилась вниз и увидела маму и ее подруг, сидевших за столом.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Это японские журавлики, – ответила Сара. – Вот, смотри.

Она посадила ее к себе на колени и показала, как складывать бумажные квадратики, чтобы вышли птички-оригами. Мама объяснила, что они делали их в честь годовщины атомной бомбардировки двух городов Японии, что это знак мира и знак того, что ничего подобного никогда больше не повторится. Женщины сидели вокруг стола и разговаривали вполголоса. Время от времени они смеялись, когда Лисса точно следовала указаниям матери и, словно по волшебству, появлялся журавлик.

Женщины что-то шептали друг другу, слышался мягкий звук их голосов, чувствовалось тепло матери, ее запах, запах скипидара и кухонных специй. И еще радость из-за того, что ей разрешили не спать, что ее приняли в их компанию, счастье белого листа бумаги и удовольствие от того, что из него получалось нечто прекрасное. Лисса смотрела на чистый лист бумаги и радовалась, что создает что-то прекрасное. Она хорошо запомнила умиротворенность, царившую в комнате. Она запомнила чувство покоя.

2012 год

Ханна

В последние ночи перед родами спать было нелегко. Даже со всеми подушками она никак не могла удобно устроиться.

Ребенок часто будил ее по ночам. Она лежала в постели, ощущая, как он двигает ручками и ножками внутри нее. Ханне казалось, что она чувствует то пяточку, то локоть малыша. Она часто гладила свой живот. Этот ребенок – настоящий селки [27]. Подводный пловец и завсегдатай тьмы.

УЗИ показало, что она ждет девочку. Поначалу Ханна волновалась. Ей почему-то казалось, что с мальчиком было бы проще. А как быть матерью девочки?

Теперь ей казалось чудом то, что у нее будет дочь.

Ей не терпелось с ней встретиться.

Сначала нужно было пережить роды. Боли она не боялась. Она боялась поражения.

Иногда она общалась с Нэйтаном. Он снимал комнату по соседству. И навещал свою будущую дочь, когда заходил к Ханне, был спокоен и заботлив. Он даже готовил для нее супы и ризотто. Все это он делал в большой кастрюле, которую оставлял на плите. Иногда они гуляли вместе вдоль канала. Иногда, когда Ханна уставала, она брала его за руку. Иногда, когда он уходил, она ловила на себе его взгляд.

Он просил немногого, но этим немногим было разрешение присутствовать на родах. Она не сказала ни да, ни нет. Она не знала, станет ли его присутствие подспорьем или, наоборот, будет мешать. Она о многом ничего не знала. Но это не мешало ей в холодные январские дни чувствовать себя особенно хорошо от согревающего ее изнутри тепла.

Кейт оставалась у нее на одну ночь в неделю. Ханна с нетерпением ждала ее прихода, когда они смогут посидеть, поговорить и посмеяться. Она попросила Кейт присутствовать на родах, и та согласилась. Для Кейт дорога из Кентербери до дома Ханны займет полтора часа, самое большее два.

* * *

Ханна проснулась ночью.

Трудно сказать, было ли очень поздно или очень рано. Словом, четыре утра. Это время, когда люди чаще всего рождаются и чаще всего умирают. Было темно, она почувствовала, что вся мокрая. Подол ее пижамы насквозь промок. Она достала телефон и позвонила Кейт.

– Ребенок пошел, – сказала она в трубку.

Она чувствовала, как вырывается из груди ее сердце, как пульсирует кровь в ушах.

Она пошла.

Здесь, в этой темноте, зарождалась новая история.

Ее дочь вот-вот готова была появиться.