Ожидание

Я скорее выпила, даже с пенкой. В другое время ловила бы эту пенку ложкой, но не сейчас. Проглотила — и всё. Ничего со мной не случилось от пенки, подумаешь. Тут о себе думать некогда, о своих капризах.

У Марининой дачи уже полно народу.

Стояла Люся Поплавская с куклой и в белом банте. Она всё равно говорить ещё не умеет. Никита Нечаев лопаткой стучал об забор. Он уже притащил лопатку, чтоб кролика хоронить. Пришли даже девочки водопроводчиков — три, в одинаковых платьях с пуговками, но разного роста. Я по фамилии их не знаю, они на другом конце посёлка живут. У них папа — водопроводчик и мама — водопроводчик, очень удобно. Они вместе к нам приходили, когда в огороде труба потекла. И сразу эту трубу сменили, потому что они — специалисты. А наш дедушка мучился, мучился — нигде не мог такую трубу достать.

Девочки водопроводчиков сосали одинаковые ириски, длинненькие, и толкали друг друга локтями. Мне предложили, но я сейчас не могу сосать. Я пока в карман взяла. Ещё стоял Славка с зелёной дачи. И другие.

А Марина с Лариской плакали.

Они всегда вместе плачут — такие подруги. Они друг с другом прямо ужасно дружат, но с ними просто невозможно дружить, когда они вместе. Я с ними даже играть не люблю, если они вместе. Так вроде интересно играют. Например, в магазин. Марина говорит: «Я будто пришла в магазин, а у тебя луку нет». — «А почём лук?» — спрашивает Лариска. Марина говорит: «Три копейки двенадцать рублей». — «Ой! — Лариска пугается. — Я кошелёк будто дома забыла».

Интересно, конечно.

Я говорю: «Я тоже буду!» Марина с Лариской соглашаются: «Ну давай». А сами сразу начинают хихикать и шептаться. Марина Лариске что-то шепнёт, и обе как захихикают! Рот себе затыкают — так им смешно. Потом Лариска Марине в ухо шепчет. Долго так! И опять хихикают. Разве это игра? А ты стой. Я говорю: «Вы про что хихикаете?»

А Марина с Лариской говорят: «Так мы тебе и сказали! Это наш секрет». И уже снова шепчутся. Я обижусь и пойду.

Лариска говорит: «Ты разболтаешь!» — «Не разболтаю», — говорю я. Всё-таки мне интересно. А Марина хихикает. Говорит: «Поклянись, что не разболтаешь». Я поклянусь. А Лариска кричит: «Не так! Не так!» — «Как же?» — говорю я. А они опять шепчутся. Потом говорят: «Поклянись, что, если ты разболтаешь, у тебя мама умрёт!» Я даже рассердилась: «Дураки! Зачем это моя мама умрет?!» А они смеются: «Да не умрёт же она! Это понарошке! Ты просто так поклянись!» Я, конечно, не стала. «Не нужны мне ваши секреты, — говорю. — Я с вами вообще не вожусь!»

Тогда они свой секрет рассказали.

Тоже мне секрет! У Нечаевых малина поспела и сквозь забор торчит. Крупная! Можно прямо с дороги достать, если через крапиву пролезть. Колготки надевать надо, тогда ничего. У Нечаевых малина сладкая, ранний сорт. Марина с Лариской предлагают её таскать через забор. Они уже таскали. Сегодня утром таскали. И вчера. А Никитина бабушка, Вера Семёновна, всё удивляется, что малины нет. Ну ни ягодки! А вроде была! Или она сама осыпается? Или на их раннюю малину Мямля повадилась? От неё всего можно ждать. Никитина бабушка теперь свою малину даже считает! По ягодке. Маринка с Лариской видели, как она считает. В крапиве стоит, и губы у неё шевелятся.

«А мы всё равно оборвём», — говорит Марина.

«Завтра встанем пораньше и оборвём», — говорит Лариска.

И опять как зашепчутся, захихикают. Такие подруги.

«У нас скоро своя будет», — говорю я.

«У нас, что ли, нет?» — говорит Марина.

«Свою никто не считает, — говорит Лариска. — Скукота! А там знаешь какая крапива! И Никитина бабушка знаешь как ругается! Ноги обломать обещала, если кого поймает! Разве ей поймать?»

«Хочешь с нами?» — говорят Марина с Лариской.

Конечно, своя малина на каждой даче. Это совсем другое дело. И Никитиной бабушки я не боюсь. Ей меня нипочём не догнать. У неё годы не те. Но я всё равно почему-то не знаю, хочу или нет.

«Хочу», — говорю я.

И вдруг чувствую, что уже совсем не хочу. Ни капельки.

«Нет, не хочу», — говорю я.

Марина с Лариской так и запрыгали:

«Струсила! Струсила! Сашка-трусашка!»

А я говорю:

«Сами вы нюшки-подружки!»

Они сразу обиделись. Обнялись и от меня пошли. Ну, думаю, теперь совсем со мной не будут дружить. Даже не шепчутся! Просто не знаю, с кем и дружить. С Никитой мы почему-то ссоримся. А моя ближайшая подруга Алёна на юг уехала с мамой. Никак не едет обратно…

А утром вдруг прибегает Лариска. Такая добрая! Обнимает и шепчет мне в ухо: «Давай с тобой дружить, ладно?» Я обрадовалась. Говорю: «А Марина?» Лариска вся сморщилась: «Ну её!» Я ей куклу свою отдала, с настоящими волосами. Можно эти волосы мыть. Лариске кукла понравилась. Она говорит: «У меня этих кукол, наверно, сто. Но такой как раз нет». — «Бери, — говорю я. — Я тебе её насовсем дарю». Лариска ещё больше обрадовалась. «Давай, — говорит, — будем только вдвоём дружить? А больше ни с кем».