Ожидание праздника

Этой весной Ангел заболела. Болезнь ее выглядела, как веселый живой парень, который всегда был окружен вниманием друзей и подруг. На Ангела парень не обращал внимания, она для него просто не существовала. Долго мучилась тоской Ангел и, наконец, решила любым способом покинуть землю. Она забралась повыше, как птица, которая учится летать, камнем бросилась вниз, но перед самой твердью, крылья раскрылись, и она, освобожденная от муки, растворилась в лазури.

Теперь я понимаю, почему ангелы могут быть только мальчиками. Женщина всегда остается женщиной, тем более, – крылатая.

На тему «Осуждение»

«Не судите – да, не судимы будете», – одна из заповедей нового Завета. Христос обращался к израильтянам еще две тысячи лет назад. Смысл, который был вложен в данную фразу, был следующим: люди часто осуждают ближнего, не замечая собственных недостатков и пороков. А иногда разговор о чьей-то жизни, просто-напросто способ провести время с соседкой на лавочке или желание восполнить собственную обедненную событиями личную жизнь. Кроме того, Христос имел в виду, что только Бог может быть абсолютно объективным, чтобы принять решение виноват ли человек вообще в данной ситуации и знать обо всех мотивах, которые двигали человеком во время совершения того или иного поступка.

Но есть и другая сторона медали. Не судите, и не судимы будете. Человеку свойственно желание выглядеть хорошо в глазах других, и именно это зачастую удерживает его от многих неблаговидных поступков. Если полностью проникнуться идеей неосуждения и внедрить ее в человеческую мораль, не принесет ли это обществу гораздо больше вреда, чем блага?

Если я не стану осуждать вора, то смело можно воровать и мне – в меня никто не будет тыкать пальцем, а тот праведный Божий гнев еще так далек, что можно пока и не вспоминать о нем, а там, потом, я исправлюсь и заглажу свою вину. Я закрываю глаза на ваши проступки, но и вы не суйтесь в мою жизнь. Я никогда не скажу вам правду в лицо и даже не подумаю о вас дурно, но и вы будьте уж так добры соответствовать.

Очень трудно применять Истины в их абсолютном значении в нашей непростой земной жизни. Нужно просто иметь здравый смысл, а главное, совесть, чтобы разграничить собственный суд и суд над собой.

Автобус

Автобус – маленький временный социум, катящий по планете. Здесь мы, как бабочки-однодневки за одну поездку познаем целый мир – от комедии до трагедии.

– Не знакомься в транспорте! – говорят мамы дочкам. А, собственно говоря, почему? Именно здесь характер человека, как на ладони, особенно, в часы пик. Часы пик – это пик жизни – сплошное напряжение. Все здесь в этом автобусе: и благородство, и хамство, и безмерное отчаянье. Вот стоит величественный гордый старик. О, этот никогда не станет просить для себя место! Он не привык просить, хоть и живет в нищенских условиях (аккуратно заштопанная брючина, зашитый кармашек на рубашке), в немыслимой толкотне и давке он будет стоять прямо, как старый кряжистый дуб, не обращая внимания на локти, спины, колени и отвернувшегося к окну, чтобы не уступить ему место, юнца. Старик мудр: он в незыблемом спокойствии докатит до своей остановки, а юнец всю дорогу проводит в нервозности, ершась и готовясь дать отпор любому, кто попробует лишить его нагретого местечка.

Вот женщина, обвешанная авоськами, как елка гирляндами. На ее лице напряженная мысль: что приготовить на ужин, как дотянуть до конца месяца и идти ли ей на родительское собрание, где вряд ли будут хвалить ее сорванца.

Ссорящаяся пара: у него каменное лицо, а она говорит ему что-то нервно, сжимая в кулачке носовой платок.

Дети, прыгающие на коленях своих мам. Старушки, делящиеся на весь автобус впечатлениями от посещения собрания Адвентистов седьмого дня. Дамочка, изнеженная, вся в макияже и золоте, неизвестно как попавшая в этот мир безлошадных. Ее все раздражает: толпа, духота, несветские манеры мужчин, которые почему-то не кинулись уступать ей место. Правда, все ж таки один не сводит с нее глаз. На его лице отражается внутренняя жестокая борьба: подняться или нет? Ну, поднимется он, и что с того? Ну, произнесет она капризным голоском: «Спасибо», – если еще произнесет, да, что толку? Так, в терзаниях, поглядывая на фыркавшую дамочку, он благополучно доезжает до своей остановки, поднимается, бодро – сомнения остались позади – протискивается мимо дамочки к выходу; а дамочка, как куль, со вздохом облегчения, валится на его место.

Вообще, мужчина в транспорте смотрит на женщин с тем же чувством, что кассир на деньги в день зарплаты: вот они в руках, можно к ним прикоснуться, пощупать, потрогать, похрустеть молоденькими купюрами, вдыхая упоительный запах типографской краски, рассмотреть вблизи все знаки и печати, но они уже не радуют – они – чужие, толку от них никакого, одна усталость. А зря: ведь женщина остается женщиной даже после рабочего дня, даже в давке и духоте. Вы посмотрите, как тщательно накрашены, подвиты женщины, как терпеливо, не раздражаясь, переносят они весь этот кошмар.