Ожидание заката

Я глянул на пацана и покачал головой. Нет, даже с большой натяжкой, не был похож Антон на лилипута.

Зевнув, я спел ноты «до», «ре», «ми» – этакую полугамму, чтобы спать не хотелось. Это меня одна знакомая тетка научила – и полезно, и удовольствие. Не знаю, как насчет тональности, но названия нот я пропел правильно. Спать расхотелось. Сейчас бы кофе рубануть. Можно с булочкой.

Как-то были мы в Одессе, на сборах. И купили мы с Лехой по булочке и кофе. Кофе – супер! И булка к нему такая, балабушка называется. Ну, он быстренько выпил, и начал этой балабушкой давиться. Она вроде бы и ничего себе, но честно говоря, запах куда лучше, чем вкус. Гораздо. Ну а я, как умный, свою булочку сначала съел, а потом, предвкушая удовольствие, собрался выпить кофе и… чихнул!

Все. Кофе вылил часть на туфли, часть на землю. В общем, во рту остался незабываемый вкус балабушки. И жажда.

Да, влага, это источник жизни. Дождь прошел, и дышать легче. Мелочь, но сбей я Антоху во время жары (берем условно, конечно), последствия были бы печальнее. А так трение смягчили и вообще… Хотя вопрос спорный.

Короче, размышляя о сих важных вещах, я потихоньку приближался к столице Украины. Антон – почти одновременно со мной. Почти – потому что я изредка наклонялся вперед, тем самым слегка опережая его.

* * *

Поглядывая на Кирилла Александровича, бойкой стариковской походкой шагающего рядом, Миша думал о том, что цепочка по деревянному делу удлинилась уже на пять звеньев: Зайцев, Колесниченко, он сам, Кирилл Александрович и ювелир, к которому они направлялись.

А что же дальше? Зачем он ввязался в это дело? И главное, будет ли результат? Посмотрим, говорил себе Миша. Бросить можно всегда, а пока есть время – почему бы нет?

Они вышли на Андреевский спуск. Миша здесь не был года три, если не больше. С тех пор многое изменилось. Исчезло несколько старинных зданий, которые были неотъемлемой частью спуска, на их месте теперь возвышалось новое здание.

Кирилл Александрович перехватив Мишин взгляд, сокрушенно покачал головой.

А ведь так и есть в жизни, подумал Михаил. Сначала одни ценности, а потом другие – значит, владельцу торгового центра стройка была важнее, чем пара старинных домов. Сначала о себе, потом о Родине. Все течет, все изменяется. Страна тоже менялась, и в ее новом облике вырисовывалось что-то неуловимо враждебное, отличное от того, к чему все когда-то, кажется, совсем недавно, привыкли.

Миша прошел Афган, Чечню, его не испугали те самые «лихие» девяностые, а сейчас почему-то внутри потянуло легким холодком. Страх – это нормально. Всем разумным существам присуще бояться. Но не нормально, когда не знаешь, чего боишься. Это страшнее вдвойне. Взять хотя бы его работу. Разве с точки зрения обычного человека, то, что он делает, это нормально? Нелегально перевозить собак в контейнерах или лекарство умирающему человеку из одной страны в другую? Все стало вверх дном, и мы этого не замечаем, потому что давно ходим вниз головой, осуждая тех немногих, кто остался прежним самим собой…

Далеко ходить не надо, взять хотя бы этот закон, об обязательном присвоении идентификационного кода новорожденным! И ответственности за него перед налоговой инспекцией. Если не регистрируешь ребенка, большой штраф. Штраф! Подумать только, и накладывать его будет орган, основное задание которого – контроль за плательщиками налогов! Каким концом сюда попадают грудные дети?

Впрочем, и в России не лучше. Взять хотя бы проект закона об обязательной сдаче анализа ДНК! Спроси любого пенсионера на улице, и он тут же расскажет, что жизнь такая плохая из-за политиков и олигархов. Но неужели тому олигарху, который поставит на Андреевском спуске торговый центр, нужны образцы ДНК всей страны?.. То ли лыжи не едут, то ли… Эх!

Если бы двадцать лет назад кто-нибудь рассказал Мише, чем он будет заниматься и какие получать за это деньги, на которые сможет покупать практически все, тот не стал бы и слушать лжеца. Неужели для того, чтобы поломалась психика, необходима трагедия: личная или в государственном масштабе?

Он поглядел на спутника. А как же Кирилл Александрович? Он ведь совсем уже старик. И, наверное, одинокий.

Миша подумал, что никогда не видел у него дома других фотографий, кроме портретов самого Кирилла Александровича. Бесед об этом Миша не заводил, считая подобные разговоры бестактными и неуместными.

Ему, старику, наверное, еще страшнее. Он больше повидал на своем веку. Да, крови на долю Кирилла Александровича пришлось гораздо поменее, по сравнению с тем, что пережил Миша, но тем страшнее для него эта новая жизнь. А может, напротив… Много видел – мало запомнил. Когда перед глазами много событий, реагируешь гораздо спокойнее…

«Что за мысли лезут?» – укорил себя Миша, и прислушался.