Ожившие кошмары

Стартер, только начав с натугой крутить мотор, почти сразу смолк, только реле пощелкивало, хотя аккумулятор был новый. Рядом с таким же успехом пытался оживить своего Рафчика Серега. Я дернул рычаг открытия капота, чтобы глянуть в чем дело, поднял его и охренел: все в пространстве моторного отсека было покрыто толстым слоем инея, словно там произвели шоковую заморозку. Серега, подойдя, высказал емкое подведение итогов словами не для печати, но идеально описывающими ситуацию. Осмотр его машины показало ту же картину.

— И че, кипятком отливать? — в замешательстве добавил он.

— Да мнится мне, только льда наморозим при таком раскладе, — задумчиво рассудил я.

Внутри дозревало состояние что-то решать: всё, отнекиваться от пусть и нереально выглядящей реальности было уже глупо. Я пошел к все так же стоящей за калиткой Никитичне, которая негромко беседовала о чем-то с Саней.

— Что сделать со всем этим можно? Уехать нам, как оказалось, не получится. Тот вариант, о котором вы говорили… мне не подходит. Само как-то — я так понял, — не рассосется. Значит надо что-то решать. Должен же быть способ, в конце концов. Победить, изгнать, задобрить духа этого, чтоб его, — деловито обратился я к Никитичне.

— Способ есть, как не быть. Не по каждому только… Но как знать, может оно и лучше, что не герой… — думая о чем-то своем, ответила она.

Тут Саня слегка толкнул меня в плечо:

— Андрюх! Глянь!

Я повернулся: по тёмной улице к нам приближались люди: молча, угрюмо. Мужики, тётки. Видно было, как они по одному, по двое выходят из своих дворов и становятся частью целого, цель которого была мне практически ясна.

— Ну вот и избавляют нас от раздумий, — негромко произнесла Никитична.

Я невольно подобрался, по сторонам глянул: Саня встал рядом и набычился, Серёга с шальным выражением лица подгребал из-за ограды. Топор, кстати, опять прихватил. И откуда у него такая привычка? Но сейчас прям кстати.

Я посмотрели на Никитичну — она встретила мой взгляд своим, пристальным:

— Ну что, гостенёк? Теперь уж не отвертишься. Но хорошо, что сам успел вызваться: оно вернее, когда доброй волей.

Толпа надвинулась, охватила нашу компанию полумесяцем. Лица у всех как одно: хмурое, посеревшее, со льдом в лужицах глаз. Вперёд вышел кряжистый мужик — не видел его ещё. А вот того, кто перед этим на ухо ему шепнул что-то — этого встречал: тот самый, в волчьей шубе, что угрожал мне. Мужик обратился к Никитичне:

— Постоялец нам твой нужен, Марфа. Вот этот, — и на меня пальцем ткнул. — Знает кой-чего. Да и ты понимаешь, зачем в наших краях народ впотьмах выходит.

— Понимаю, Никифор Спиридоныч, как не понять. Только не нужен он тебе, — откликнулась Никитична. — Упрямый парнишка. Могет и не расколоться.

— Да ладно тебе, Марфа — не расколется, ага. Соловьем петь будет, не за себя, так за бабу свою спужается, — зло усмехнулся кряжистый.

— Говорю, не нужен, значит не пустое — ты меня знаешь, — суровость в голосе Никитичны зазвенела металлом, и показалось, что не женщина пожилая в шубейке потертой стоит — дама знатная перед простолюдинами. — Что он сказать может, всё равно мимо меня не пройдёт. Кого ищете — так это Нюрка моя.

Я не знал, что думать. Совсем что ли сбрендила старуха, от внучки избавиться решила? Только что ведь другое говорила.

— Ну, Никитична… — многозначительно выдохнул мужик Никифор. — Тогда девку отдай. Сама знаешь, как у нас тут всё.

— А ты не нукай. Отдать — не отдам, — при этих словах толпа грозно заворчала и зашевелилась, как один злобный зверь. — Но и ложится поперёк не буду: давно здесь живу, правильно говоришь — знаю. Девку он отведет, — и как до этого Никифор, на меня пальцем ткнула. — А вот за это костьми лягу. И лучше тебе, Спиридоныч, ногу через меня не заносить.

В воздухе словно напряжение сгустились, хотя казалось, куда уж больше. Толпа даже назад малость отхлынула, а Никифор как-то смущенно переминаться начал и прокашлялся, точно поперхнулся, убавил в облике значимости.

А я совсем что-то понимать перестал. На парней глянул: у тех то же на лицах. Вроде же драться сейчас надо было, своих отстаивать. И что? Все?

— Марфа Никитична, да как же так-то? Мы же только что об этом? Не поведу я! — растерянно начал я, постепенно опять заводясь.

Никитична повернулась ко мне, и я как-то сразу понял, что толпу присмирило: из темных колодцев ее глаз словно нечто древнее глянуло и душу мою за грудки к себе притянуло — изучило, взвесило, обратно в пыль у ног уронило. И тут же отхлынуло давящее присутствие — пожилая женщина напротив, смотрит устало.

— Это часть способа того, гостенёк. Сам спрашивал — помнишь? Разъяснить времени не было, как видишь. Ну да ты погоди, сейчас Нюрку поведем, я тебе обрисую, что сама знаю. Ну что, пошли? Эти долго ждать всё равно не дадут. Испугались пока, да и тот страх не слабее будет.

— Мне это… Щас я, в дом заскочу, — сказал я вдруг пересохшим ртом. — Пошли, мужики.