Ожившие легенды

Михаил Павлович приехал на этот раз в качестве туриста. Но прежде всего, конечно, он отправился на Королевский стадион. Молча прошел на его гранитные трибуны, подошел к штакетнику, отделяющему бетонное кольцо дорожки от зеленого поля. Долго, очень долго смотрел на этот бархатистый ковер, напомнивший ему о далекой молодости, о минутах, часах, днях, когда узнал он на деле, как выглядит настоящее человеческое счастье.

Вечерело, когда он вышел на освещенную, шумную, взволнованную улицу. Мимо него стремительно неслась чужая и непонятная жизнь. Газетчики выкрикивали имена людей, которые завтра вступят в великий спортивный бой. Жильмар, Гарринча, Кеван, Буцек, Хамрин… Стало немного грустно. Он подумал о дне, когда отцы сегодняшних мальчишек кидали в толпу его имя. «Теперь о тебе уже никто не вспомнит, старина», – бросил он самому себе и направился в гостиницу.

Портье сказал, что уже второй час его ждет какой-то господин. Это был репортер известной на весь мир спортивной газеты. Удивительно подтянутый, элегантный, с виду лет сорок – не больше.

– Я писал о вас, господин Бутусов, ровно тридцать пять лет назад. Мой отец писал о вашем брате. Вот смотрите (он достал вырезки). Теперь я хочу написать о вас снова. Сказал – и щелкнул затвором фотоаппарата.

На следующий день Михаил Павлович увидел себя смотрящим с газетной полосы. Под портретом стояла небольшая подпись. Он попросил перевести ему значение слов. «Брат этого человека был капитаном первой русской команды, выступавшей в Стокгольме в 1912 году. Сам он был капитаном первой советской команды, приехавшей в Стокгольм в 1923 году и удивившей тогда спортивный мир. Это заслуженный мастер спорта Советского Союза Бутусов. В России эта фамилия высокочтима в футбольных кругах».

Спортивная Россия действительно высоко чтит и навсегда сохранит в своем сердце Бутусовых – гордых Колумбов отечественного футбола, его живую историю, его немеркнущую славу.

Легенда третья, в которой вы встретитесь со старейшим футболистом страны, с удивительным человеком, не знавшим, что значит уйти с поля без гола

Вот уже почти десять лет моя журналистская работа неразрывно связана с журналом «Спортивная жизнь России». Разумеется, нет ничего удивительного в том, что именно в стенах этой редакции сделал я многие интересные открытия, встретился с фактами, с людьми, которые помогли мне увидеть новые для себя страницы истории отечественного спорта.

Сейчас я расскажу о случае, который все мы, работники журнала, в свое время остро переживали, и который, в конце концов, привел меня к человеку интересной спортивной судьбы.

В начале 1968 года, идя навстречу семидесятилетию русского футбола, журнал провел встречу ветеранов этой игры – тех, кто был ее пионерами у нас в стране. На призыв, к нашей огромной радости, откликнулись многие: даже из Ленинграда приехала делегация «гвардейцев». За праздничный, шумный стол уселось несколько десятков человек.

Председателем этого необычного, очень волнительного собрания мы единодушно решили назначить Василия Павловича Бутусова.

– Как первого капитана первой нашей олимпийской команды и старейшего футболиста страны, – объявил я.

Знаменитый капитан попытался что-то возразить, но церемония была уже продумана, решение объявлено… Встреча подходила к концу, когда Василий Павлович затащил меня в какой-то угол и сказал, заметно волнуясь:

– Понимаете, произошла досадная ошибка. Старейший футболист вовсе не я. Здесь был Сысоев. Сам Сысоев. Валька может обидеться.

– Какой Сысоев? Почему обидеться? – развел я руками.

– Как, вы не знаете Сысоева? Да это же целая страница – и еще какая интересная – нашей российской футбольной жизни.

– Да где же он?

Только что ушел. Устал, вероятно. Ведь ему уже за восемьдесят. Но вы обязательно познакомьтесь с ним. Не человек – легенда.

– Непременно познакомлюсь! – воскликнул я с жаром. И вот уже наведены необходимые адресные справки, мы созваниваемся по телефону и договариваемся с Валентином Васильевичем о встрече.

* * *

Еще раз проверяю записанный в блокноте адрес: «Спартаковская, дом 4, квартира 3». Да, это здесь. Нажимаю кнопку звонка. Дверь открывает худощавый, собранный, или, как у нас говорят, подтянутый, энергичный мужчина. Живые, блестящие, удивительно приветливые глаза. Прикидываю возраст: лет пятьдесят пять-шестьдесят – не больше. А может быть, и меньше. Смущает только белоснежная седина на голове.

– Можно пройти к Сысоеву? – спрашиваю его. Мужчина весело, даже озорно улыбнулся и, взяв меня под руку, любезно провел по коридору в комнату – просторную комнату, залитую солнечным светом.

– Сысоев живет здесь, – сказал он нарочито медленно, – а я и есть он самый.