Ожог любовью (СИ)

Не задавала вопроса, и даже выжидающе не уставилась на него, но он все же решил просветить. Так сказать поделиться триумфом. Не скрою, эти слова больно резанули по и так ущемленному самолюбию.

Промолчала.

— Давно нужно было вот так. Человеческих жертв избежали бы.

Пропустила его вперед и сама сразу же вышла. Так хотелось ответить. Было что сказать, обвинить в подозрениях, упрекнуть в подставе. Но какой в этом смысл? Пустое содрогание воздуха. Не имея доказательств, мои слова будут звучать всего лишь как обида разъяренной барышни.

Дни тянулись ужасно медленно. В четырех стенах квартиры это казалось особенно заметным. Новости все так же по всем каналам гласили о ужасных событиях двух недельной давности, каждый раз в подробностях рассказывая само событие и уже три человеческих жертвы которое оно поволокло за собой. Никакой оперативной информации следствие не давало, но нашим людям нужна пища для сплетен, и пронырливые журналисты ее выискивали где угодно.

Петр Васильевич с голубого экрана каждый день, вот уже на протяжении двух недель гласил, что ведется внутреннее расследование, и виновные обязательно будут наказаны. Администратор ночного клуба, дабы отбелить свое имя, не медля, указал на меня, как на самую более вероятную виновницу этого преступления. И после громких слов моего бывшего начальника шло мое подробное досье, которое журналистам удалось раздобыть. Отрезанные куски когда-то сказанных фраз были смонтированы таким образом, что я и сама сомневалась в своей не виновности.

На второй день, прибыв в отделение полиции и написав подписку о не выезде, я едва ли смогла доехать домой. Журналисты, жаждущие сенсации — страшные люди, а толпа зевак, желающих поучаствовать в чем-нибудь интересненьком вообще звери.

Мою квартиру оккупировали и держали в круглосуточной облаве около трех суток. Машину у подъезда облили бензином и подожгли. Я все это наблюдала с окна, боясь даже выйти, так как самосуд грозил линчеванием без суда и следствия.

В двери заскрежетал замок. Прислушалась. Да, действительно, кто-то открывал входную дверь. Пошла в прихожую.

— Привет, красавица! Как день прошел?

— Привет!

Подбежала и бросилась мужчине на шею. Он захлопнув сзади дверь подхватил меня под ягодицы и прижав теснее к своему торсу слегка закружил. Как же я по нему скучала весь день!

— Опять смотрела новости и расстраивалась?

— Нет. Снежка заходила. Я с ней отвлеклась.

— Вот и славно. А у меня хорошие новости.

Я слезла с нагло оккупированного мною мужчины и с любопытством уставилась в темно медовые газа.

— Ну не томи же!

— Егор прокололся.

***

В тот памятный день я просто не смогла развернуться и пойти собирать вещи как он сказал. Да и Петр Васильевич не спешил уходить.

Он опять отвернулся к окну, и понять о чем думает было невозможно. Как идти? Куда? И это все? Не люблю не завершенных дел.

— И ты мне веришь или нет? После того как увидел бумаги с моей подписью?

— А не стоит?

Опять поворот и этот взгляд, который прожигает насквозь, не понять причиной тому ненависть или страсть.

— Не знаю. Я сама себе не верю, после всех этих неоспоримых доказательств.

Мои последние слова прозвучали едва слышно.

Он подошел еще ближе, приподнял рукой подбородок и заглянул в глаза.

— Ты Егору доверяешь?

— Не знаю. Раньше доверяла, а сейчас… Он единственный возмущался после моего назначения на эту должность, но со временем стал отличным замом. Я на него могу рассчитывать… точнее могла рассчитывать. — Нервно облизнула пересохшие от волнения губы. — Но так подставить он бы просто не смог.

— Марина, ты сейчас показательно соберешь свои вещи и поедешь домой.

— Я уволена?

Хотела произнести это достойно, без слез и рыданий, но голос все равно дрогнул.

— Ты пойдешь в отпуск на несколько недель.

— Почему?

— Все это провернуть посторонний человек не мог. У тебя под носом завелась крыса. И чтобы эту гадину поймать, нужно ослабить ее бдительность. Ты сейчас соберешь вещи и в самых расстроенных чувствах поедешь домой. В офисе не появляйся до тех пор, пока не скажу. А я тем временем попытаюсь выяснить, кого ты так сильно обидела.

Он держал пальцами мой подбородок, всматривался в глаза, и я впервые почувствовала себя защищенной. Петр поверил мне просто так, без доказательств и доводов, без уверений и клятв. Просто потому, что я так сказала. И я готова была поверить ему в ответ.

— Хорошо.

— Вот и умница.

Он не отпускал меня, а я не пыталась вырваться. Взгляд медово карих глаз опустился чуть ниже, задержался непозволительно долго на моих губах. Он склонился ближе, совсем чуть-чуть, и я потянулась на встречу, тоже немного, всего лишь несколько сантиметров.

— Разрешишь тебя поцеловать?

Я была не готова к таким вопросам и не знала, что ответить. Нервно закусила нижнюю губу и слегка отстранилась, пытаясь собраться с мыслями.

— Не стоит так сильно напрягаться, это не математическая задача. Просто ответь, что чувствуешь.

И я позволила себе расслабиться, до такой степени, что призналась в том, чего безумно желаю.

— Не просто разрешу, я прошу об этом.