Ожог от зеркала

Когда Лучник наконец наткнулся на пост, Ярослав был без сознания. Тропу охраняли двое. Не слишком обрадовавшись Ярославу – один из бродяг даже процедил сквозь зубы: «Может, хоть этот сдохнет», – они всё же помогли Лучнику слезть с коня. Один из разбойников прогудел в сигнальный манок. Истекал последний вечер, когда по уговору их ещё должны были ждать. Банда уже начала укладывать вещи, и то, что к группе школяров добавилось двое раненых, не прибавило основной массе оптимизма.

Лучник, пошатываясь, двигался сам, опираясь на плечо Тараса. Ярика отнесли в дом. Весталки занялись врачеванием. Каждую из них обучали знахарству, помощь людям входила в программу подготовки к жертве, вот только использовать эти знания им почти не доводилось. Посторонних, будь они хоть трижды больные-страждущие, в башню не пропускали.

– Слышь, Хвощ... – неуверенно начал Флейта. Атаман разбойников не жаловал дискуссии, но, видимо, лучший из разведчиков поднабрался демократии у школяров.

– Чего тебе? – хмуро ответил Хвощ. Он лежал на длинной лавке, закинув за голову руки. Ни подушки, ни какой бы то ни было подстилки под ним не наблюдалось. Голые доски.

– Может, вырезать этих городских по-тихому? Чего-то они борзеть начали. Свои порядки ставят.

– Ты сам чего-то борзеть начал, – заметил Хвощ. – Ты ведь и начал эту бодягу с бабами.

– Да я только спросил, чего ты сразу, – сбавил тон Флейта. Шершавый, очищавший за столом картофелину – заморский овощ разводили уже и в самой глуши, – задумчиво спросил Хвоща, как если бы Флейты здесь и не было:

– Хвощ, на хрена нам такие дурни?

– Не знаю, – повернулся на бок атаман, – кучу проблем создал, так ещё и решение дурацкое принёс.

– Да чё вы в самом-то деле, – попятился Флейта, – подумаешь, уроды городские... Мы бы их ночью в три ножа...

– Да если б не эти уроды, ты бы уже в петле сушился. А он, – Хвощ показал рукой на Шершавого, – с головой бы расстался. А про башню мы даже подумать не могли. Ты своё серебро утопил, а у тебя раньше хоть когда-нибудь столько было?

– Ну ладно... Ну, повезло. Теперь-то по-любому надо разбегаться.

– Надо Сяву дождаться. У него ещё завтрашний день оговорен. И баб не надо трахать без нужды, ёрш твою медь, как дети малые, – не очень логично закончил Хвощ, но Флейта понял, что в последних событиях атамана раздражают не столько городские, сколько собственные бойцы. – Учишь, вас, учишь... Ты куда будешь разбегаться? Ты хоть знаешь, что на нас сейчас сетку плетут? А что такое магическая сетка, знаешь? Или думаешь заныкать монеты в дупло да отсидеться в какой-нибудь деревушке?

– Ну так... А почему нет?

– Да как тебе объяснить... Ты даже не поймешь, почему нет, пока к тебе в подпол алебардой не постучатся.

– А как они меня найдут?

– Найдут. Если двигаться не будешь, отыщут. А двигаться будешь – на посты попадёшь. Сейчас все «волчьи хвосты» нас ищут, и Магистрат это дело проплатил.

– Так что же делать? Дождёмся Сяву, и что потом?

– Да ничего. Выскочим за границу княжества, вот там и разбежимся. Там тоже будут шарить, но поменьше.

Флейта замялся. Хвощ, глядя на его топтание – вроде как полагалось уже уходить, – подбодрил разведчика:

– Чего тебе ещё?

– Дак это... Может... Можно, я и потом при тебе останусь? Одному как-то...

Хвощ переглянулся с Шершавым.

– Из болот выберемся – посмотрим. А пока иди.

* * *

Костин подъехал к посту верхом. От всадника веяло такой мощью, что бродяга помоложе сразу загудел в манок частым, тревожным сигналом. Костин взмахнул рукой, и серебряная спица вонзилась постовому в горло. Манок выпал на серый снег. Второй бродяга выронил оружие и пустился бежать в лес, через подмёрзшее болото. Проваливаясь, спотыкаясь о кочки, он падал, поднимался вновь, поворачивая к валчу белое от ужаса лицо, и снова падал. Костин проводил взглядом его нелепое движение, позволив отбежать на несколько саженей, затем снова взмахнул рукой – ещё одна серебряная спица вошла разбойнику между лопаток, пробив металлические бляхи панциря и позвоночник. Пришпорив коня, валч поскакал к деревушке.

Со всех сторон к нему бежали разбойники.