Ожоги сердца (сборник)

Как все-таки красива и приветлива природа тайги. По-моему, неверно называют такие таежные массивы глухоманью. Какая же это глухомань, если все кругом шелестит, звенит, поет, пощелкивает, заполняя слух неумолчным гомоном птиц, перекличкой разных зверьков. Сижу, прислушиваясь к этой извечной музыке тайги, пытаюсь разгадать ее смысл. В ней много радостей и тревог. Где-то захлопал крыльями тяжелый на взлете глухарь. Не иначе к нему подкрадывался проворный соболь, но не успел схватить крылатого короля тайги. Не успел и теперь злится сам на себя, а глухарь, одолев испуг, радуется, что избавился от опасного наземного преследователя. Небось спланировал на вершину кедра и гордо посматривает на землю — теперь попробуй достань меня, вот лови кисточки хвои, которые я сбрасываю тебе для своей потехи.

Бывает в тайге и чуткая тишина, слышится какая-то музыка таежной мудрости.

Приветливость тайги отличается мягкостью красок, господством хвойной зелени и чистотой воздуха. Такая приветливость располагает к спокойным раздумьям. Хочется верить во все хорошее, разумное без воспоминаний былых горестей и невзгод. Все твое существо устремлено к свету завтрашних дней. И всякие болячки забываются. Душа окрыляется верой, что это кедровое царство будет сохранено и останется навсегда девственным на радость грядущим поколениям.

Проходит полчаса, час… Появляется мой сын с полным мешком отборных шишек. Вываливает их к моим ногам. За ним Саша. И передо мной вырастает целый ворох даров тайги. И мне пришла пора работать — засыпать бункер «агрегата» и крутить вороток. Подошел командор, он помог мне. Сильные у него руки, проворные. С треском отлетает ребристая оболочка шишек, бронзовыми монетками перекатываются со звоном по решету орехи.

Неожиданно вернулся из дальней разведки Михаил Иванович.

— Что случилось, Михаил Ваныч?

— Ничего… Два парня с двустволками побрели на Кедровую. Мотоцикл замаскировали у ключа, в кустах. Николай пошел отогнать от них подальше маралиху с теленком. Такие стреляют во все без разбору. Пойду предупредить ребят.

— Они сейчас сами придут, — остановил я Михаила Ивановича, а у самого спина похолодела: «Такие могут вместо медведя человека с кедра снять».

К счастью, вскоре показались мой сын с Геннадием, Елизарьев, Андреев, Саша. Ворох шишек превратился в копну.

— Хватит, — сказал я, стараясь не выдавать своего тревожного настроения.

— Как хватит?! Еще по мешку приволокем, тогда посмотрим, — возразил вошедший в азарт мой сын.

— По мешочку еще можно, — согласился командор.

Ребята ушли на косогор. Михаил Иванович встал за вороток, я на загрузку бункера и отсыпку орехов. Трудоемкое, но интересное занятие. Растет и растет ореховая грядка пока еще с паргой и копейками — так называл Михаил Иванович куделистые хвостики стержней и прилипшие к ним округлые ноготки шишек. А воздух, напоенный до густоты над «агрегатом» ароматом кедрового сока, кедровой смолы, — вдохнешь и выдыхать жалко. И вдруг… Нет, не вдруг, этого следовало ожидать: на верхней террасе Кедровой горы раздались выстрелы. Михаил Иванович бросил крутить вороток, прислушался.

— Сволочи, по зверю стреляют.

— Может, по глухарю.

— Нет, жаканами.

Раздался еще выстрел, сдвоенный — дуплетом. И огласилось кедровое царство звериным ревом. Рев медвежий, грозный и жалобный. Опасно: раненый зверь приходит в ярость, не убегает от человека, а идет на него.

— «Губернатор»? — спросил я Михаила Ивановича.

— Нет, — ответил он и, схватив свой топор, бросился на косогор с тревожным криком: — Максим! Геннадий!..

Я видел, как кто-то из них взобрался на кедр, но когда и как слетел или спустился на землю — не заметил. Неужели побежали на рев раненого зверя?..

— Назад! Назад!.. — тревожным голосом пытался остановить их Михаил Иванович. Готов кричать и я изо всех сил, но горло перехватила спазма: мне показалось, что именно в этот момент разъяренный зверь вздыбился перед ними.

Бросаюсь к кабине фургона. Благо хороший аккумулятор — сигнал сработал. Да, вот они, пятятся сюда. На них напирает Михаил Иванович и, как видно, костит их на чем свет стоит. Сумасшедшие, захотели посмотреть разъяренного медведя…

— Как и чем наказать вас, глупцы!..

— Березовой кашей по голой заднице, — подсказал прибежавший сюда Василий Елизарьев.

— И в карцер с ключевой водой до пупков, — добавил командор.

Виновники переминаются с ноги на ногу, с благодарностью поглядывая на Михаила Ивановича. Как видно, он успел внушить им, чем могла закончиться встреча с раненым медведем. Такой зверь и с продырявленной головой опасен. При приближении человека он и с последним вздохом может подняться и обнять мертвой хваткой.

— Ладно, оставим без наказания, — заступился за них Михаил Иванович. — Они все поняли. — И еще раз напомнил: — Зверь есть зверь…

— Мичугин, кажется, твоего «губернатора» ухлопали, — сказал Илья, появившись возле фургона.

— Едва ли… «Губернатор» не такой глупец, чтобы подставлять себя под выстрелы браконьеров, — ответил Михаил Иванович и, подумав, добавил: — Впрочем, все может быть. Придет Николай, уточним.

— Как?