Ожоги (СИ)

- Ах, Антонова, люблю тебя за твои шутки. Да только тебе они сейчас не помогут. Думаю, мне стоит все же сказать, кто мы, чтобы ты перестала чувствовать себя в «безопасности». Кое-кто уговорил нас проучить тебя, и мы охотно согласились. А знаешь, почему? Потому что я очень соскучился по твоему язычку. Помнишь, что было в мае? Помнишь, как ты в слезах, умоляла меня дать тебе дозу? Как была готова на все, лишь бы получить ее, потому что не имела и гроша в кармане. Помнишь, как мы повеселились втроем? Уверен, никогда это не забудешь. После той ночи, ты из дома неделю не выходила, даже с дружком своим не виделась. Откуда мы это знаем? Следили. Знаешь, а как думаешь, каково тебе будет, если я расскажу все этому парнишке? Как его драгоценная Дева Мария, давала трахать себя во всех позах, ради какого-то порошка? Какими бы вы там друзьями не были, думаешь, ему будет приятно узнать, что он общается с наркозависимой шлюхой? Прячешься за маской отличницы и веселой девушки, но твои скелеты в шкафу слишком страшны, зайчонок. Я знаю о тебе все. – парень подошел вплотную, заставив девушку буквально вжаться в стенку, слушать с замиранием сердца, и проглатывать слезы. Его дыхание обжигало кожу на ее шее, а шепот раздавался в голове с такой болью, что хотелось прямо сейчас лезть на стену. Теперь Лиза поняла, кто стоял рядом с ней, даже не сомневалась в его последней фразе. Действительно, было то, чего не знал Никита. События, произошедшие в мае, Антонова скрыла ото всех, кроме своего друга-полицейского. Ей было бы стыдно даже подумать о том, что она может рассказать это Нику. Конечно, они с ним говорили на разные темы, шутили про жесткий секс и прочее, но про то, что случилось тогда, девушка рассказать не могла. Она доверяла Никите все, и была уверена, что он всегда будет рядом, но эта история заставляла ее думать иначе. Она не знала, что могло бы быть, расскажи она ее ему.

Вся храбрость исчезла, оставляя лишь страх, трясущиеся колени, дрожащие руки и горькие слезы, вызванные ужасными воспоминаниями. Она не была наркозависимой. Ей просто было очень плохо в тот день, а тот «заветный порошок» был единственным обезболивающим. Одного Лиза не понимала, почему эти парни появились в ее жизни снова. По собственной инициативе? Нет, вряд ли. Дон – тот, кто говорил с ней сейчас, четко сказал, что их попросили. Но кто? Захарова? Да упаси Господи, эта девчонка точно не разбирается в таких связях, точно бы не смогла даже выйти на них. Но кто же тогда, кто? Слезы скатывались по щекам с бешеной силой, весь макияж уже давно потек, в голове стоял гул, сопровождающийся невыносимой болью. Девушка не выдерживала, и, под давлением всех самых ужасных воспоминаний, скатилась по стене вниз, всхлипывая носом. Дон присел рядом с ней, на корточки, взял за подбородок, приподняв голову девушки чуть вверх, чтобы слабый свет луны осветил ее заплаканное лицо. Второй же парень был немой, и это было своеобразным, но плюсом. Если бы говорили они оба, Лиза бы сорвалась куда раньше. Эти руки, что держат ее за подбородок, были так ей противны, но Дон лишь усмехался, вытирая подушечкой пальцев слезы блондинки. Разум затуманивался, в голове всплывало все самое плохое, через что прошла Антонова, это было как камень, который привязали к ее шее, бросив в воду. Чем глубже тонешь – тем хуже становится. Девушку захлестнула истерика и она начала рыдать навзрыд, кричать, все тело просто дрожало, а от воспоминаний было невыносимо больно. Сердце едва ли не выскакивало из груди, готовое остановиться в любую минуту. Парень убрал руки от Лизы, отойдя на пару шагов. Они не собирались делать ничего такого, просто припугнуть, но все это зашло слишком далеко, и где-то там внутри, «выключатель» сломался.

В спешке достав из кармана запасные ключи от кабинета, которые они стянули у вахтерши, Дон и его друг открыли дверь, поспешив убраться оттуда и как можно быстрее. Они не думали, что доведут Лизу до такого. Сейчас Ник был нужен ей больше, чем когда либо. Он был необходим. От столь сильной истерики, девушка начала блевать, не в силах остановиться. Только очистив желудок, блондинка немного успокоилась, и кое-как поднялась с пола. Сидеть здесь – смысла нет, лучше уйти. Прикрыв дверь в кабинет, и кое-как стоя на ногах, да еще и на каблуках, Антонова шатаясь из стороны в сторону, направилась в туалет. Слезы продолжали течь по щекам, а рвота снова подходила к горлу. У туалетов стояли десятиклассники, распивая водку. Один из них остановил Лизу, протягивая той бутылку со словами «Будешь?», но та, даже не давая ответа, забрала бутылку, скрывшись в женском туалете. Парни, пораженные такой наглостью, начали возмущаться, но идти в женский туалет не решались. Они привыкли, что Антонова странная, но она не раз прикрывала их, так что, наверное, ее странности можно простить.