Ожоги

Несмотря на великолепный прохладный вечер, улицы были совершенно пусты. На восточной стороне улицы располагались в основном торговые предприятия. Жилые дома на западной стороне, должно быть, выходили на заднюю улицу. Примерно в половине десятого я была у «своего» телефонного столба. С сомнением посмотрела на него. В небе ярко светили звезды; белые повязки на руках ярко выделялись в их свете. Я размотала полотенце на левой руке и сунула за пояс. Стоя на стульчике, ухватилась кончиками пальцев за первую скобку, согнула колени, напряглась и подпрыгнула.

В первый раз не получилось: не удалось ухватиться за скобу. Наверное, я слишком боялась за свои израненные руки. Стульчик свалился с таким грохотом, что перебудил всех местных собак, и они подняли страшный лай. Я скрючилась в тени забора, потирая бедро, в которое впился молоток, и выждала несколько минут. Никто из жильцов не появился.

Я подняла стульчик и понесла к столбу. Теперь улица уже не казалась такой пустынной — собаки не успокаивались, хозяева кричали на них. Кажется, они думали, что собаки лают друг на друга.

Я снова влезла на стульчик, сделала несколько дыхательных упражнений, подняла голову и прислонилась головой к столбу. Столб — это же просто продолжение моих рук, уговаривала я себя; он мой друг, он примет меня, как сестру, он не будет со мной бороться.

Я несколько раз повторила эту литанию, подогнула колени и прыгнула. На этот раз мне удалось ухватиться за крюк и обвиться ногами вокруг столба. Первый шаг сделан.

Я быстро поползла вверх, стараясь не думать о руках и о том, как они трутся о шероховатую поверхность столба. Вот и следующий ряд скоб. Я встала на них и немного выпрямилась. Остальное оказалось совсем просто — еще немного вверх, и вот я уже на уровне крыши. Ступив на крышу, я почувствовала себя на вершине счастья. Все-таки удалось! Я это сделала! Отогнав на задний план ощущения боли и усталости, быстро побежала по крыше. Прикинула на глазок расстояние до следующего дома и легко одолела его. Следующий за ним дом был чуть дальше, и уровень крыши чуть выше, но теперь я верила в себя, меня как будто несло приливом. Я прыгнула. Левая нога едва задела край крыши и соскользнула по стене, зато правая благополучно и надежно приземлилась на крыше.

Я подошла к краю и осторожно посветила фонариком. Мой опознавательный знак — гараж — был у следующего здания, значит, «Алма Миджикана» сразу за ним. На этот раз пришлось прыгать на пять футов, но вниз. Крыша здания с гаражом почти примыкала к «моей» — я легко перешагнула туда и осмотрелась.

Выход на крышу оказался рядом с вентиляционной трубой. Я осторожно постучала по решетке рукояткой молотка, и дверь подалась. Как я и рассчитывала, они не потрудились запереть ее. Я напряглась и приподняла дверь, отчего боль огнем обожгла плечи. Я и на это постаралась не обращать внимания. Расстелила полотенце рядом, еще раз напряглась, подняла решетку двери и тихонько положила на полотенце. И сама прилегла рядом, переводя дыхание и прислушиваясь, не поднял ли кто-нибудь тревогу. Стояла полная луна. Звезды на совершенно черном небе казались осколками прозрачного стекла. Несмотря на теплую одежду, меня начала бить дрожь.

Ну нет, так дело не пойдет. Я села и посветила фонариком внутрь здания. Разглядела лесенку и спустилась. Небольшая чердачная комната. Ага, здесь у них обогревательные и вентиляционные устройства. Несколько широких крепких ступеней — видимо, по ним переносили тяжелое оборудование — вели в основную часть корпуса.

Я засунула шарф в карман и пошла обследовать здание. Хотя улицы были пусты, я не рискнула зажечь свет. При свете фонаря удалось разглядеть, что два этажа этого здания поделены на офисы. В большинстве из них мебели почти не было: лишь в одной комнате стоял металлический стол и компьютер. На первом этаже располагались отдельные офисы Шмидта и Мартинеца, оборудованные даже с некоторой роскошью. Шмидт, по-видимому, питал слабость к миланскому стилю, в то время как Мартинец предпочитал испанское барокко. Так как в комнатах первого этажа не было окон, я позволила себе включить свет и обследовать все в свое удовольствие.

Тихонько насвистывая, я открывала и закрывала ящики письменного стола и каталожные шкафы. Конечно, у меня не было времени перерыть все бумаги, хотя мне ой как нужен был какой-нибудь недвусмысленный знак, нечто вроде записки типа «Убейте В. И. Варшавски с тетушкой; можете для этого поджечь „Берега прерий“».