Озноб

Сестра встретила Ирину с молчаливым изумлением, будто уже не ожидала ее увидеть сегодня. Та поднялась в квартиру одна, хотя Сергей и настаивал на том, чтобы проводить ее до дверей. Но Ирине не хотелось знакомить его с Ольгой, а после что-то объяснять.

– Шикарное платье! – вырвалось у той, когда младшая сестра скинула куртку и осталась в измятом вечернем наряде. – Я его не помню!

– А я только сегодня его купила.

Ольга ожесточенно терла глаза, разглядывая сумочку, туфли и все больше возбуждаясь от увиденного. Она даже растеряла остатки сонливости и, забыв о спящих детях, начала громко восхищаться обновками:

– Туфли просто сумасшедшие… Хотя я взяла бы каблук повыше, но ты же не умеешь на таких ходить. Слушай, у нас будет новогодний корпоратив, дашь поносить? И сумочку я взяла бы, а платье у меня есть.

– Бери, что хочешь. – Ирина, не глядя, сунула ей сумочку и, сбросив туфли, прошла к себе в комнату.

Сестра последовала было за ней, горя желанием обо всем расспросить, но увидев, что та не расположена к разговорам, пожелала спокойной ночи и с заговорщицким видом удалилась. Сняв платье и бросив его на спинку стула, женщина упала на постель и некоторое время лежала, не шевелясь, чувствуя себя раздавленной огромной усталостью, опустошенной всеми событиями этого дня, начинавшегося легко и радостно, обещавшего так много. Под закрытыми веками всплывало то искаженное лицо мужа, то улыбающееся – Сергея, мелькала оторопевшая, потерявшая дар речи тетя Саня и крепко спящая на супружеской кровати блондинка, уткнувшаяся размалеванным лицом в ее подушку.

Потом все эти образы исчезли, их сменили другие, неодушевленные. Ирина села, сжимая виски ладонями, пытаясь стряхнуть усталость и собраться с мыслями.

«Два билета в Турцию на имя Валентина. Один на завтра, обратный – на второе января. Путевка „все включено“, пятизвездочный отель. Весьма шикарно для деревенского мужика, который подрабатывает тем, что чистит снег у богатых соседей. И еще сберкнижка на его имя, только что заведенная, и двести тысяч рублей на счету. Что все это значит? Плата за пособничество? Нечего сказать, он обошелся Сергею дешевле всех, хотя знает, судя по всему, всех больше. Он уедет завтра… Нет, уже сегодня утром. Жена Сергея останется там одна? Или тоже куда-то уедет? Она ведь не сможет оставаться одна, для поселковых жителей ее присутствие будет необъяснимо, она привлечет к себе внимание, начнутся разговоры, сплетни».

«Значит, их авантюра кончена, раз все разъезжаются». – Она снова улеглась, опустив голову на подушку и прикрыв горящие от усталости глаза. – «И Сергей чувствует себя совершенно свободным, говорит о ней, только как о мертвой. И я тоже… Свободна!»

Но от этой мысли женщина ощутила не радость, а жгучую горечь, будто ее рот внезапно наполнился желчью. Сглотнув, она поморщилась и натянула одеяло до подбородка. «Почему я расстраиваюсь? Эти двое, муж и жена, все придумали, чтобы обмануть страховщиков, и если уж она всерьез собралась в Америку, какая ей разница, будут ее здесь считать мертвой или живой? Уедет, и все, никаких последствий, разве что до смерти перепугает Давида. Странно, однако, он ни во что не посвящен. Хотя, чем меньше народу впутано в такое дело, тем ниже вероятность, что оно будет предано огласке. И все же странно. Если она его любит… Если хоть что-то к нему испытывает… Я бы так смогла? И откуда у нее уверенность, что он ее потом простит?»

Ирина лежала, свернувшись клубком под одеялом. Тело ломило от усталости, голова болела от тревожных мыслей и выпитого в ресторане вина, но сон не шел, несмотря на то что Ирина уговаривала себя выбросить из головы все лишние факты, не касавшиеся ее лично, и оставить лишь самое приятное. А именно – подробности внезапно начавшегося романа с мужчиной, который так ей нравился. «Зачем я мучаюсь? Пусть его жена на самом деле жива. Но он говорит о ней в прошедшем времени, замечательно ко мне относится и, во всяком случае, еще ничем меня не разочаровал, как грозился. По документам он вдовец. И хорошо, что он уже не будет вести такой крупный бизнес, как прежде, прекрасно, что он может заняться чем-то поскромнее. Я не буду себя чувствовать охотницей за миллионами, если приму его предложение. А он наверняка сделает предложение! Все эти его прежние разговоры о том, что он противник брака, – последствие раздоров с женой, неуравновешенной, вздорной, депрессивной… да еще и алкоголичкой. Но он слишком умен, чтобы считать всех женщин такими, а тем более меня… Почему мы не можем быть счастливы, когда кошмар рассеется?»

Но ответ на этот вопрос являлся немедленно, и женщина мгновенно мрачнела, подступивший было сон тут же бежал прочь, вспугнутый страшным видением – безвестным трупом, который охватывало жадное пламя, стирая лицо, возраст, все приметы.