Озорная девственница для дракона

Эденгар протянул Ланиэль кубок и осторожно приставил к губам. Она знала, что нужно делать и, перехватив его пальцы, переклонила сосуд. Пила жадно, быстро и осушила до дна. Маленькая рубиновая капля застыла на ее губах, когда она отстранилась и позволила Эду убрать кубок на столик в стороне.

Стирал большим пальцем каплю вина и позволил Ланиэль слизать ее. Было что-то потрясающе-волнующее в этом невинном движении языка.

Как он не понял сразу, что Светлана была невинна? Разве это имело значение? Тогда — нет, а сейчас — да. Не для спасения мира, а для него лично.

Эд провел ладонью по ее разгоряченной щеке и поднялся к виску. Девушка прикрыла глаза и полащилась, точно котенок.

— Мне страшно… — ее шепот слетел с губ, как стайка бабочек. Ласковый и трепетный. Невесомый.

— Любимая, ничего не бойся.

Она подалась ближе и провела ладонями по его плечам вверх, пробежала пальцами по шее и вплела пальцы в волосы. Потянула на себя, заставляя Эда немного наклониться.

— Я видела жуткий сон. Было темно. Так темно, что не получалось дышать, — Ланни вздрогнула и уставилась куда-то за спину. — И во сне ты говорил, что я виновата, — ее голос сорвался. — В чем, Эд? В чем я была неправа? Это воспоминания, так ведь?

Не хотелось ей врать, потому Эденгар кивнул, только потом добавил:

— Правда, но я тогда был сам не свой. Это я был неправ.

— А почему Светлана? — не шепотом, а почти шорохом спросила Ланни.

— Твое настоящее имя. Ты с другой планеты, милая. Я нашел тебя на Земле. Вернее, ты меня нашла, — он потянулся, чтобы ее обнять, но Ланиэль преградила путь ладонями и немного оттолкнулась.

— Я добровольно пошла за тобой?

— Да. Я был против, — Эд поджал губы и опустил голову. Скользнул взглядом по острым изгибам ее плеч, провел кончиками пальцев по рукам девушки и поймал мелкую дрожь. — Я не хотел, чтобы ты пострадала. Это был твой выбор. Невероятно рискованный.

— Так тяжело ничего не помнить… — прошептала Ланиэль и сильнее задрожала от прикосновений.

— Я все-все расскажу тебе, но позже. Сейчас мы должны…

— А если не получится? — она подняла голову. Глаза в глаза.

Эд вздрогнул. Он не мог ей обещать то, чего и сам не знает.

— Мы должны попробовать. Скажи, что мне сделать, чтобы тебе было не так страшно?

— А эти люди, — она кивнула в сторону, где замерли свидетели таинства, — они будут все время здесь?

Ее ручка утонула в его ладони. Эд потянул ее за собой и подвел к роскошной кровати. Пришлось соврать:

— Там никого нет. Они все ушли. Только я и ты.

— Я слышу дрожь в твоем голосе, Эденгар, — улыбнулась Ланни и наклонила голову. — А еще слышу чужое дыхание.

— Я говорю, — он чуть повысил голос и повернул голову в зал. — Здесь никого нет.

— Скажите спасибо, что я не вижу, — бросила через плечо Ланни.

— Послушай, нам все равно придется, — он говорил шепотом и касался губами ее шеи. — Здесь непрозрачный многоярусный тюль, да и свидетели в самом низу — им ничего не будет видно.

— Но они же услышат, — выдохнула девушка и позволила себя уложить на постель.

— Пусть завидуют, — гладкий шелк ее кожи ложился под пальцы. Ткань тонкого пеньюара распахнулась, и Эд протяжно выдохнул. — Я… так хочу тебя. Так люблю тебя.

Она закусила губу и немного выгнулась, стоило ему провести ладонями вдоль тела вниз.

Ланни хотела что-то сказать, но Эд подался вперед и запечатал ее губы пальцем.

— Я знаю. Не нужно говорить. Ты говорила мне это много раз. Я тогда отнекивался, запрещал себе чувства, а ты не боялась. Прости меня.

В ее глазах стояли слезы. Он делает что-то не так? Все испортил? Эд замешкался, отстранился.

— Тебе это неприятно. Да? Ты просто боишься признаться? И делаешь это ради планеты…

— Нет, — мягкие губы коснулись его руки. — Я просто волнуюсь. У меня сердце выпрыгивает из груди. Обними меня, прошу тебя.

Эти слова будто огорошили: колючки нежности просыпались на плечи и застыли в солнечном сплетении. Эд вкладывал в объятия все, что мог, все, что прятал столько лет… Жарко гладил каждый ее изгиб и собирал пальцами трепет женского тела. Ланни податливо изгибалась и становилась смелей. Горячие руки потянули ткань его рубашки и забрались внутрь. Девушка царапалась, скользила по плечам, сжимала грудь, будто изучала, запоминала его тело. И как же она делала это возбуждающе.

Когда жар пролился вниз живота сладкой лавой, Эд наклонился и коснулся мягких губ Ланни. Ласкал ее язык своим и плавился от нерастраченной страсти. Каждый ее вздох и стон отзывался в голове звоном, в паху приятно сдавливало.

— Как же я тебя люблю… — прошептал, сбрасывая рубашку.

Ланиэль легла и, не сопротивляясь, позволила развести себе ноги. Целовать ее и чувствовать целиком было нечто ошеломительное. От этого сносило голову и на плечах появлялись пламенные разломы.

— Если будет жечь, скажи мне, — прохрипел Эд, приподнимая голову. Туманный взгляд девушки замер в глубине его глаз. Будто она знала, куда смотрит.

— Мой дракон, я же не деревяшка. Не сгорю.

— Но ожоги останутся.

— Не бойся, Эд. Лекарь сказал, что все раны у меня заживут без шрамов, потому что во мне спрятано много сил.

— Только бы Стихии нам помогли.