Озорники

Доктор заглянул в темноту, поежился и подался обратно.

— Я бы, с вашего разрешения, остался тут на ночь, а то ведь я не местный, где же мне сейчас…

— Так бы сразу, отец, и сказал, а то здорово живешь: заарестуйте меня! Где же это слыхано, чтобы сами просились под замок! Ну ладно, насчет ночевки не хлопочите, мы сейчас к куму пойдем. Ну и загадку вы мне задали, не приведи господь! Нет хуже службы, чем в милиции. Что ни случай, то загвоздка. Великая здесь психология нужна. Ладно, собирайте вещички. Деньги, деньги спрячьте поглубже, кто же так с ними обращается! Мартын, помоги человеку. Мы тут тары бары, а он небось голодный. Жаль, банька уже остыла, а то бы хорошо попариться. И по баночке пропустить.

— Попрошу вас, возьмите, пожалуйста, — доктор посмотрел прищурившись, — двадцать пять рублей и купите что надо…

— Спрячьте. И ни-ни. Переспите ночку, а утром я колхозную машину организую. Сам вас и доставлю домой…

— Я рад, что мы наконец поняли друг друга… Я ведь все время толкую — надобно довести дело до конца… Дома я смогу показать все документы… Служба у вас действительно хлопотная. Подумать только — такой участок, лес, тайга, пионерские лагеря, и чего только ни случается… И за все-то вы отвечаете…

— Папаша, дайте руку! Если бы все вот так понимали про милицию! Думают, легкая жизнь в милиции. Я шоферскую специальность имею, механик. И зарабатывал больше. А что в милиции? Не понимают люди — дело это народной важности, чтоб жить людям спокойно. Это же понимать надо! Дайте-ка руку, папаша, и пошли. Мартын, захвати вещички. Аппарат, бинокль… Все в рюкзаке. Да бог с ними, с вашими секретами. Вижу, правильный вы старик, мне бы такого папашу, как вы… Ну, держитесь за меня, а то темно… Сюда идите, там яма. Вот видите огонек — еще не спят… Сюда и повернем, к моему куму. Хороший человек, вроде вас. Понравитесь друг другу. Ну, вот и пришли… Эй, Еремеич открывай, гостя веду! Самовар кипит еще? Ну люди!.. Мартын, иди вперед, а вы осторожненько, не споткнитесь… Еремеич, свет у тебя где включается? Живете, как медведи в лесу! Улица без света, в сенях света нет… Ну, вот и все! Принимайте гостя… Чаем его перво-наперво… Ты, Манька, иди мешок свежим сенцом набей — дедушке спать, а ты, Дуняша, мечи на стол что есть…

Вскоре доктор сидел за столом, подвязанный полотенцем, и растерянно разглядывал всяческую снедь не очень-то еще разбираясь, что произошло, потому что не далее как полчаса назад он еще страстно мечтал об аресте и отсидке. А теперь уже спокойно думал о том, что завтра отбудет домой, так и не повидавшись с внуком, и очень был этому рад, потому что все, что хотел узнать, он узнал, и даже с лихвой, будет что бабушке рассказать. И тихо про себя ликовал оттого, что кончилась его командировка, от которой, правду сказать, немного устал, а еще более оттого, что своим отбытием он отвлечет внимание милиции от деятельности тайных людей. А ребятки пусть порезвятся до конца — такой свободы, может, в жизни им больше никогда не узнать.

Так закончилась весьма даже странная и не достигшая никаких видимых практических результатов командировка профессора Шмелева, с которым ни героям этой повести, ни читателям больше встречаться уже не суждено.

Поистине — судьба играет человеком.

«Я ПРОСТО НЕ УЗНАЮ СЕБЯ»

— Это было настолько неожиданно, он возник в такую странную, жуткую минуту моей жизни, что все это звучало бы анекдотом… Я был в какой-то бездне, важнее всего на свете было побыть одному, только один я и мог изжить то помрачение — не знаю даже, с чем сравнить его? — в котором я пребывал. И тут вдруг он — как во сне, смешно, неожиданно и ненужно. Теперь я знаю, что он жив, курилка, и знаю еще, что мы обязательно увидимся, но в ту минуту раскрыться — значит, пришлось бы что-то объяснять, но кто мог бы понять, что со мной произошло? Понять меня мог бы только один человек…