Озорной вампир

— Это правда в том виде, в каком я ее знаю. — Это было лучшее, что он мог ей предложить. — Это правда, как сказал нам Грегор. Сортиари обещали Грегору возмездие. Месть за то, что мы потеряли и никогда не вернем назад. Они обещали нам справедливость, но сделали нас рабами. Мы убивали ради них. Они вели свои войны, которые выходили за рамки вампирского рода. Мы запугивали каждого, кто осмеливался выступить против них. Мы стали тем оружием, которым они владели. И ни разу за все эти сотни лет они не предложили нам свободу.

Саша повернулась в объятиях лицом к нему.

— Эван. — В ее голосе было столько печали и нежности, что они чуть не уничтожили его. Ее широко раскрытые глаза изучали его лицо. — Эван, мне очень жаль.

Сожаление. Он убивал таких, как она. Протыкал кольями сердца бесчисленных вампиров во имя священной войны, о которой он практически ничего не знал. Он делал это без извинений и угрызений совести, и она сожалеет? Боги. Она была несравненна. Сияющая звезда в бесконечной тьме его вселенной. Единственный яркий момент в его жизни, настолько пропитанной мрачным дерьмом, что он с радостью выходил на арену сражений снова и снова, не заботясь о том, выживет он или умрет. Не заботясь о проклятой богами жизни.

Саша Иванова заставила его о чем-то заботиться. О ней. Он был потерян в ней, и пути назад уже не было.

Глава 30

Саша уставилась на Эвана. Казалось, с того самого дня, как они встретились, он снова и снова лишал ее дара речи. Но сейчас все было по-другому. Дело было не в его греховной привлекательности или тлеющем взгляде. Это была не его суровая, требовательная натура. Не его власть и тьма, не его мужское обаяние. Нет, на этот раз ее поразила печаль в его голосе. История, которую он ей рассказал, отличалась от той, которую она знала. История, которая связала их вместе. Вампиров и берсерков — так же надежно и крепко, как веревка.

Ее сердце разрывалось от жалости к нему. За то, что он пережил, и что от него требовали делать. Он согласился убивать, чтобы отомстить за тех, кого потерял. Как она могла винить его за это? Только сегодня вечером она поклялась убить каждого демона, который ходил по земле в отместку за то, что они сделали с ним. И в обмен на верность своему вождю, своим братьям и памяти о тех, кто был потерян, он был порабощен и должен был в течение многих веков убивать помимо причиненного ему зла.

— Не надо, Саша. — Его голос сорвался, и этот звук пронзил ее, как лезвие ножа. — Я не заслуживаю от тебя никаких нежных слов.

Как он мог так думать?

— Ты думаешь, что только у тебя на руках кровь? — Саша оперлась на локоть, чтобы заглянуть ему в лицо. — Я тоже убивала.

— Ты защищалась. — Грубый голос Эвана вибрировал в ней. — Тут есть разница.

Он может сколько угодно изображать из себя злодея, но это не изменит ее мнения о нем. Саша издала печальный лающий смешок.

— Я знаю, что ты на самом деле в это не веришь. Во время войны никто не бывает невиновен.

— Ты называешь это войной. — Взгляд Эвана потемнел. Он протянул руку и коснулся щеки Саши. — Это было что угодно, только не война.

Саша мягко улыбнулась ему.

— Если то, что ты говоришь, правда, то разве не вампир нанес удар первым? Разве не вампир виновен в том, что он был агрессором? Разве это не Грегора спровоцировали? — Если бы Саид или кто-то другой из ее рода услышал ее слова, ее бы сочли предательницей. Но разве у каждой истории не было двух сторон?

— В живых осталось только две души, которые знают всю правду. — Темные тучи сгустились в глазах Эвана и в его зловещем тоне. — Йен Грегор и дампирша, которая вынесла смертный приговор.

Саша села чуть прямее.

— Она жива? — Если то, что сказал Эван, было правдой, то где-то в пределах тринадцати ковенов скрывалась теперь уже взрослая женщина, которая завела их всех на этот темный путь.

— Грегор считает, что это так. — Эван теребил ее волосы, внезапно погрузившись в свои мысли. — Он ищет ее, ночь за ночью. Все его махинации были направлены на то, чтобы привести его к ней, чтобы он мог захватить ее и заставить страдать за ее грехи.

Кстати говоря, о вендетте.

— И самим своим существованием мы являемся частью этого стремления. Он не остановится. — Эван сел, чтобы донесли свою точку зрения до Саши, и схватил ее за плечи. — Он не откажется от этого, пока все вы не умрете.

Почему все должно было быть именно так? Саша была жива, чтобы стать свидетелем кровавой бойни, ненависти, беспорядочных убийств. Она познала страх и панику. Но почему прошлое нельзя оставить в прошлом, где ему и место? Почему Грегор так крепко держится за свою ненависть?