Озорной вампир

— Они сказали, что хотят поговорить со мной о тебе, и я велела им отвалить. — И это тоже было правдой. Вот почему они обожгли ее адским огнем. Чтобы дать ей понять, что они не шутят. — Я не думаю, что они привыкли к тому, чтобы от них отмахивались.

Но Саша не сказала Эвану, что демоны устроили ей адскую рекламную кампанию. Он сделал несколько серьезных ставок в сверхъестественном подполье, и те, кто ставил против него, были недовольны проигранными деньгами. Саша рассмеялась им в лицо, когда они сказали ей, что хотят, чтобы она сделала. Эвана можно было контролировать не больше, чем управлять ураганом. Ее влияние ничего не значило.

— Что ты им сказала, Саша?

Взгляд Эвана снова потемнел, и негодующий огонь вспыхнул в ее животе. Он думал, что она так легко сдаст его? Что, возможно, она дала демонам что-то, что они могли использовать против него? Что за куча дерьма.

— Ничего. — Она попыталась вырвать свою руку из его хватки, но он крепко держал ее. — А что, черт возьми, я могла им сказать? — Она пыталась примириться с их случайными сексуальными отношениями. Но осознание того, что она ничего не знает об Эване за пределами боевой арены, задело ее за живое. Они даже не были друзьями. — Я не знаю о тебе ни единого проклятого слова! — Она не хотела кричать, но слишком долго сдерживала эмоции.

Гнев исчез с лица Эвана, и он тупо уставился на нее, прежде чем притянуть ближе и прижаться губами к ее губам. Поцелуй был сокрушительным, настойчивым. Полным жара, отчаяния и чего-то еще, чего Саша не понимала. Он просунул свой язык за барьер ее губ, требуя, чтобы она открылась для него. Он углубил поцелуй, и ее колени ослабли под его страстным натиском. Она ненавидела то, что он так легко мог влиять на нее. Так легко и просто брать ее под свой полный контроль. Саша просунула свободную руку между ними и прижала к его груди. Она не хотела, чтобы ее успокаивали или соблазняли.

Она хотела, чтобы ее любили.

Воздух покинул ее легкие, а сердце бешено заколотилось о грудную клетку. Она месяцами кормила себя ложью, которую проглатывала без всяких вопросов. Убеждая себя, что она не хочет, чтобы о ней заботились. Что она может переходить от одной бессмысленной встречи к другой, чтобы найти удовлетворение. Что это был единственный способ уберечь ее сердце от того, чтобы оно снова не разбилось на миллион осколков.

Боги, какой же она была дурой.

Ей удалось отодвинуться от него на достаточное расстояние, чтобы прервать поцелуй. Ее предплечье пульсировало от сверхъестественного ожога, который вряд ли заживет, пока она не поест, но Саша отказалась унижаться, умоляя Эвана об одолжении. Его кровь могла взывать к ней. Она могла укрепить ее силу так, как ничто другое никогда не могло, но она больше не могла позволять себе быть использованной. Она не думала, что переживет еще одно разбитое сердце.

— Перестань, Эван. Я не могу больше этого делать. — Она провела дрожащей рукой по своему рту, словно пытаясь избавиться от ощущения губ Эвана. — Мне нужно выбраться отсюда.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? — Он попытался удержать ее за руку, но она сумела высвободить ее. — Саша?

Его требовательный тон только разжег ее гнев. Пока он получает свое, какая разница, что она чувствует? Она была настолько глупа, что думала, что может хоть как-то контролировать эту ситуацию. Больше она ничего не могла контролировать.

Вот тебе и автономия. Вот тебе и вся привязанность. Так много для того, чтобы быть сильной, независимой женщиной, которая не может быть обеспокоена заботой. Единственное, что связывало ее с Эваном — это секс и их общая история войны. Она была полной дурой, когда думала, что может быть что-то большее.

Глава 16

Дверь захлопнулась за Сашей, и этот звук ударил Эвана в живот, как кулак. Он сделал неуверенный шаг вперед, прежде чем застыл на месте. Он знал, что должен пойти за ней, чувствовал ее гнев и боль. Но что же тогда? Что он сделает… скажет… когда доберется до нее? Что он сожалеет? Что он не хотел причинить ей боль? Что он не рассчитывал на то, что его характер возьмет верх? Берсерки никогда не извинялись. Они не проявляли слабости. Но ведь так было не всегда, не так ли?

Как и каждый оставшийся в живых член их клана, Эван сделал все возможное, чтобы не обращать внимания на свое прошлое и отстраниться от разрушительных эмоций, которые только ослабляли его. Он забыл кое-что из своих собственных инстинктов. Позволив мести и гневу Грегора стать его собственными. Он отдался ярости и горю и позволил им изменить себя. В целом, берсерки потеряли самих себя. Дали времени и горю разрушить то, что делало их теми, кем они были, подобно тому, как вода изводит скалы, образуя глубокие каньоны.

Вендетта Грегора чуть не погубила его, и Эван этого не потерпит. Он так долго сражался, убивая на аренах, чтобы обеспечить себе свободу, в то время как он должен был просто сбросить оковы Грегора. Может быть, еще не поздно что-то изменить. Но одно Эван знал наверняка: без Саши он не справится.