Лишь только ночь своим покровомВерхи Кавказа осенитИ у грузинок под подоломСтруя по ляжкам пробежит,Тамара слышит голос нежныйУж снова ясно над собой,И пальчик ручки белоснежнойРезвится над ее пиздой.Всю ночь сомнительные грезы,Желаний непонятных рой,Решимость жертвовать поройСвоей невинностью и слезы,Давно чредуясь по ночам,Как страж, Тамару окружалиИ сон ее далеко гнали,Мешая смежиться очам.Лишь перед утром сон желанныйГлаза Тамары закрывал,Но Демон снова возмущалЕе мечты игрою страстной:К ее склонится изголовью,Красой блистая неземной,И взор его горит любовьюПред обнаженною пиздойТамары. Полный искушеньяИ предвкушая наслажденье,Хуище Демона большойУже торчал дубиной длиннойИ, словно друг пизды старинный,Кивал своею головой!..
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
«Отец, забудь свои желанья,Оставь угрозы и мольбы!Тяжелый приговор судьбы,Мои невольные страданьяИ жизни жребий роковойНавек мне чувства отравилиИ мужа навсегда лишили!Уж я теперь ничьей женойВовек не буду называться,Не буду с мужем обниматьсяВ постели мягкой пуховой!Супруг мой взят сырой землею,Другому целку не отдам;Скажи моим ты женихам,Что я мертва для них пиздою!Я сохну, вяну день от дня,Отец, душа моя страдает,Огонь по жилам пробегает…Отец мой, пощади меня!Не запрещай уединитьсяВ обитель дочери твоей,Чтоб там она могла забыться,Могла бы день и ночь молитьсяДо гробовой доски своей.Уж не отдамся я веселью,Уснувших чувств не разбужуИ перед брачною постельюСвоей пизды не обнажу!»
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
И в монастырь уединенныйЕе родные увезлиИ власяницею смиреннойГрудь молодую облекли.Но и в монашеской одежде,Как под узорною парчой,Все беззаконною мечтойВ ней сердце билось, как и прежде.Пред алтарем, при блеске свеч,В часы торжественного пеньяЗнакомая среди моленьяЕй часто слышалася речь,Под сводом сумрачного храмаЗнакомый образ иногдаСкользил без звука и следа,В тумане легком фимиамаСиял он тихо, как звезда,И звал с собою. Но куда? —Тамара разгадать старалась,Но лишь мучительно чесаласьЕе роскошная пизда.