Озверевшая

Восторг, который я почувствовала в момент убийства мистера Блэкли, мерк в сравнении с диким, животным экстазом от разрывания на части Дерека Шехтера. Уже давно мои грезы покрывала корка запекшейся крови. Эта кровь наполняла эротические фантазии, преследовала меня. Оказавшись с кем-нибудь — с кем угодно — рядом, я представляла, как потрошу его, играю со внутренностями. Беременна я или нет, новое убийство было вопросом времени.　

При мысли о беременности во мне зашевелился мелкий траходемон. Желание угасло, но живот сводило от нестерпимого голода. Я чувствовала себя больной и пустой. Дело было не только в аппетите. Тварь внутри жаждала крови. Посмотрев на труп Дерека, я почувствовала, как что-то царапается, дергается и рвется у меня в животе. Боль была резкой, как от камней в почках. Я согнулась и едва не упала на Дерека. Казалось, это меня ударили ножом в живот.　

Время словно остановилось. Была только боль.　

Он пожирает тебя.　

Жрет изнутри.　

Я пошла к двери — на кухню, чтобы что-нибудь съесть, но с каждым шагом боль усиливалась.　

Вот оно? У меня выкидыш?　

Подумав об этом, я задрожала от радости. Словно в ответ, живот снова скрутило, наполнило кислотой и иголками. Я развернулась, открыла глаза и увидела труп Дерека. Боль стихла.　

— Что? — спросила я траходемона.　

Он пробурчал ответ. Распоротый желудок Дерека выдохнул теплое приветствие. Теперь я чувствовала не боль, а жуткий голод и жажду, которая превратила язык в наждачку. Меня захлестнуло ужасное желание.　

— Нет, — сказала я, едва не смеясь при мысли об этом.　

Мои слова вызвали новый, дикий приступ боли. Я рухнула на колени, задыхаясь и дрожа, пока нечто рвало мою утробу, выцарапывая на ее стенках звезды агонии.　

Выставив руки вперед, я растянулась на окровавленном брезенте в нескольких дюймах от Дерека — рвавшееся из живота бурчание сменилось оглушительным ревом в голове. Я больше не могла думать. Звук походил на комбинацию грохота приближающегося поезда и включенного на полную белого шума. Боль потускнела, сквозь нее прорезался голод, бился, как лошадь в пылающей конюшне.　

Фарш больше не поможет.　

Я склонилась к одной из ран.　

Что ты делаешь?　

Вытащила язык и лизнула кровавый порез. Меня пробила дрожь облегчения. Соленый привкус расцвел на языке, прокатился по горлу — кормить тварь. На миг настало затишье, а потом траходемон начал толкаться. Хотел еще.　

Я сунула руку в дыру на животе Дерека, раскрыла ладонь, чувствуя, как меж пальцев скользят влажные кишки. Схватила, вытащила, вдохнула их теплую вонь. Запах был мерзкий и сладковатый, как у гнилого батата. Я хотела, но еще не могла шагнуть за грань. Я сделала так много, что пути назад не было, но это... это...　

Траходемон заорал, как могут только младенцы, груди заныли словно он уже их сосал. Послание было ясным — наполовину мольба, наполовину угроза.　

Ты или они.　

До меня внезапно дошло. Я не хотела становиться матерью, но уже была ей. Инстинкт велел мне заботиться о малыше. Если противиться, природа отомстит, на сей раз под видом зародыша-каннибала. Я повесила голову, шепча ерунду, убеждая себя, что скоро все будет хорошо, нужно только быть сильной. Отложила кишки в сторону, взяла нож и принялась сдирать кожу с живота Дерека. Вырезала кусок плоти сбоку — там, где не было волос.　

Давай, тебе же нравилось есть свою кожу.　

Мясо было еще теплым и сочилось кровью.　

К моему удивлению, оно оказалось бесподобным.

25

Потребовалось время, но циркулярная пила помогла. К счастью, была суббота и не пришлось откладывать расчленение на вечер. Я просто хотела побыстрей с этим закончить. Кровь брызгала фонтаном, я снова поработала шваброй, потом протерла все бумажными полотенцами с моющим средством. Обрабатывала его пятки и кончики пальцев шлифовальным станком, пока на них не осталось плоти. Плоскогубцами выдернула зубы, хоть это оказалось и нелегко. Мне хотелось, чтобы его не могли идентифицировать. Не все зубы поддавались — особенно крепкие я била молотком, пока они не превращались в зазубренные осколки. Убрала голову и конечности Дерека в пакеты, дважды завернула в фольгу и положила в мешки для мусора. Вскрыла торс мясницким ножом и пилой и занялась внутренностями. Удалила почки (отделив их от мочевого пузыря), селезенку, печень и поджелудочную железу. Положила их в отдельные пластиковые контейнеры, как и куски кожи с соединительной тканью. Кастрировала его и убрала съежившийся член в пакет для сэндвичей. Все это оказалось в моем холодильнике и морозилке.　

Вышла из гаража. На улице никого не было. Случайный прохожий увидел бы только мешки с мусором. Я донесла конечности до машины и положила их в багажник. Вернулась в гараж и уничтожила окровавленный стул. Он был деревянным, и щепки быстро сгорели в камине. Скажу отцу, что случайно его сломала.