П-М-К

где я его до этого видела?

А он мне:

— Может, в «Арагви» сходим?

Было бы недурно…

Голос бархатный,

речь такая правильная, ровная,

вальяжный такой…

Я ему наплела что-то,

мол, жених и все такое…

— Смотрю через неделю телевизор,-

про культуру что-то, -

смотрю — Он, среди приглашенных -

в обсуждении участвует;

в титрах потом: Андрей Битов.

Представляешь?

— Ну и что, не жалеешь?

— О чем?

— Ну, за одного Битова — двух НЕ битовых дают;

романчик бы закрутила -

то да сё…

— Да ты что! Это все равно, что с Толстым

перепихнуться…

Бррр — гадость какая.

Гердт

Никто не называл его Зямой. По крайне мере при мне.

Только Зиновий Ефимович.

Он пришел не один. С женщиной.

(Как позже выяснилось, -

со своей женой).

Я дежурил в тот вечер по зрительному залу

перед спектаклем (все студийцы

были обязаны этим заниматься по очереди, в строго установленном порядке).

Он хромал. Сильно. Последствие фронтового ранения. Эта хромота

серьезно повлияла на его профессиональную карьеру. Отсюда и

театр кукол, и несоразмерная его таланту небольшая занятость в кино;

хотя сыграл он много: хорошие, яркие роли.

(Один Паниковский чего стоит!).

Я встретил его у входа в зал, проводил до первого ряда и усадил в специально приготовленное для него кресло; его жена села рядом.

Обаятельный невысокий еврей

с мягкими манерами интеллигента,

приветливой улыбкой

и грустными глазами.

Спектакль удался на славу.

Артисты старались. Все знали, что в зале Гердт, — играли в полную силу, не халтурили.

В конце представления зрители вызвали на сцену режиссера; актеры выходили

на поклоны семь или восемь раз… Триумф полный.

Гердт,

по-молодецки поднявшись из своего кресла,

аплодировал стоя:

благородный жест и великая честь.

Прощаясь, он сделал пару комплиментов режиссеру и выразил пожелание

заглянуть в наш театрик еще раз.

Впечатление от встречи с ним осталось самое теплое, сердечное.

Не знаю почему, может быть в силу странности юношеского характера, может быть

просто из желания выпендриться и пошутить, но, делая запись о его посещении в журнал

«отзывов и предложений» (святая обязанность дежурного по залу), я настрочил:

На спектакле был З.Е.Гердт.

Когда аплодировал -

встал, как Хуй.

И все. Коротко и ясно; и совершенно

для меня теперешнего, -

повзрослевшего и уравновешенного, -

необъяснимо…

Два дня спустя в театре проходил сбор труппы. Присутствовали занятые и незанятые

в спектаклях артисты, кое-кто из администрации, технический персонал.

После довольно долгого обсуждения художественных и организационных проблем режиссер, увидев меня сидящим в седьмом ряду возле осветительской будки, саркастически произнес:

И о работе дежурных…Совсем недавно в театре побывал прекрасный артист и замечательный человек Зиновий Ефимович Гердт. Спектакль, насколько я знаю, ему понравился… Встретили его хорошо, вежливо, посадили куда положено. Молодцы.

Однако после его ухода в журнале «отзывов» была сделана запись, содержание которой,

несмотря на оскорбительный характер и нецензурную брань, я осмелюсь публично огласить…

И он процитировал мою краткую, но весьма красноречивую писанину.

Смеялись все: артисты и не артисты, осветители и рабочие сцены, буфетчицы и уборщицы, больше всех, кстати, ржала заведующая литературной частью,

которой и принадлежала сама идея ведения этого журнала.

Этот позор останется несмываемым пятном на моей совести

на всю жизнь,

до скончания века;

его я унесу с собой в могилу вместе с кошмарными снами, в которых

я выхожу на сцену и

напрочь забываю

досконально выученный накануне

текст.

Говорили, что при Зиновии Ефимовиче нельзя было ругаться матом. Вообще.

Нельзя было допускать грубых и резких выражений. По крайней мере, такая информация

размещена на одном из посвященных его творчеству порталов в Интернете. (Маловероятно. Это в актерской-то среде!) Единственное, что по прошествии стольких

лет может утешить меня и хотя бы частично смягчить мои душевные муки, — это странное ощущение не только моей — личной, но и

какой-то общественной, групповой вины перед этим человеком. Вина эта, по-моему глубокому убеждению, как бы

разлита в воздухе и сказывается на всем укладе нашей сегодняшней жизни.

Сейчас на сцене того самого театра идут пьесы, наполненные сложной какофонией

современных драматургических инвектив. И мне становится одновременно и противно, и как-то по-детски весело и светло, когда в зрительный зал со сцены

обрушивается

грязными напластованиями

разнузданный и филигранный

сорокинский мат.

Интересно, как Вы там себя чувствуете, Зиновий Ефимович,

на белом-белом облаке,

среди безгрешных и ласковых ангелов,

в той бескрайней и недоступной для людской брани дали,

где все равны перед Богом, -

и иудей, и эллин?

Также ли Вам необходима

трогательная («под локоток») поддержка

Вашей жены, и

пользуется ли там успехом

принесший Вам известность

и всеобщее почитание

Ваш безупречный

и запомнившийся мне

с самого раннего детства

конферанс?

Зеленая

Она приехала с опозданием.

Съемочная группа давно уже

настроила аппаратуру,

выставила свет

(театрик маленький,

сцена крошечная);

про нее снимали документальный фильм:

ВЕЛИКАЯ АКТРИСА ВСТРЕЧАЕТСЯ СО СТУДИЙЦАМИ

ПОСЛЕ СПЕКТАКЛЯ; все в костюмах,