P.S. моей ученице

— Она каждый новый год проводит с родителями моей жены, так что ей скучать не приходится, — ответил я. Почему-то сейчас, обсуждая с Викой мою дочь и ее местонахождение, я задумался о ней. Вспомнил, когда в последний раз переодевался дедом Морозом и дарил ей подарок, размышлял, что новогодние праздники она всегда проводила вдали от меня. Наверное, если бы Тася выжила, то новый год мы бы встречали вместе. Я бы надевал костюм доброго дедушки Мороза, который принес подарки для маленькой кучерявой девочки, а Тася — его внучкой, то есть Снегурочкой. Моя жизнь протекала бы по-другому, правильнее и счастливее, однако я сам себя загнал в эти рамки обыденности и рутины. Сам.

— Вы скучаете по ней? — полюбопытствовала девчонка. Этот вопрос казался мне риторическим, но я все равно ответил на него:

— Да. С Анечкой было бы гораздо веселее, — произнес я, понимая, что с одной стороны желал присутствия дочери, но с другой радовался, что сейчас ее не было рядом. Да, я размышлял сейчас не как отец, а как мужчина, желающий провести эту ночь с одной прекрасной девушкой. За эти мысли я долго буду корить себя, но надеюсь, что Аня с возрастом все поймет. Я ведь не бросал ее на произвол судьбы и не прошу никогда. Как и девушку, смотрящую на меня любопытными глазками.

— Я спрашивала о жене, — ее слова застали меня врасплох. Почему она спросила о Тасе? Зачем ей это знать? Так странно, что одна любимая женщина спрашивала меня о другой. О той, что дала мне почувствовать первую настоящую любовь, а не мальчишескую влюбленность. О той, кто подарила мне маленькую девочку. О той, кого я потерял несколько лет назад, периодически продолжая переживать этот день.

— И по ней я тоже скучаю, — честно ответил я. Этот разговор казался мне странным, словно я сидел на детекторе лжи, рассказывая всю правду о прошлом. Открывал свою душу, свои чувства. Свою боль. Да, мне все еще больно от той потери, однако рана перестала кровоточить давно, оставляя за собой лишь рубец. Важно не это. Сейчас я почувствовал, что тот самый рубец потихоньку заживает, затягивается, совершенно не оставляя за собой следов. Он исчезал на глазах с того момента, как в моей жизни появилась одна девушка, о которой я не смел мечтать. Моя Вика. — Знаешь, впервые за пять лет я не хочу о ней думать, — выпалил я, не сразу осознав смысл сказанного. Я всегда буду помнить о своей жене, но в будущем я хочу видеть перед собой лишь одну. Мою малышку.

— Простите за такой вопрос. Я не хочу видеть вашу грусть, — в ее голосе появились виноватые нотки, однако я старался их не замечать. Незачем. К чему эта грусть, когда мне хотелось радоваться? К чему страдания, когда я был счастлив? Даже не так, я очень счастлив. Такие чувства я испытывал лишь с одной женщиной, но Вика будто раздвинула границы дозволенного, дав мне почувствовать нечто большее. Большее, чем просто любовь.

— Поверь, в последнее время только ты вызываешь у меня улыбку, — взглянув в ее малахитовые глаза, в которых тут же появились небольшие искры, я потянулся к ней и поднял маленькое личико за подбородок. Этот жест, казалось, стал привычным для меня, а главное, мне нравилось ее подчинение. Ее щеки слегка покраснели, а взгляд старался смотреть куда угодно, пока малышка не поняла, что больше некуда — перед ней был лишь я.

И она застыла. Остановилась на моих глазах так же, как и я на ее красивом и чистом взгляде. Радостном и одновременно искреннем. Влюбленном в меня. В какой-то момент хотелось поступить, как эти чертовы романтики из бабских книжек — заставить время остановиться, чтобы вдоволь насмотреться в любимые глаза девушки. В глаза моей маленькой малышки. Хочется наблюдать в них эту влюбленность и окрыленность вечно. Наверное, я сумасшедший, раз не могу оторваться от человека? Да, признаю, я — больной ублюдок, но мне нравится быть им. Если нужно стать идиотом только ради того, чтобы вот так свободно смотреть в Викины глаза, не обращая ни на что внимания, я стану им.

Возможно, я бы вечно любовался своей малышкой, пока привычный шум музыки из телека не сменился речью президента. Как всегда, нас прерывают в самый неподходящий момент. Досадно. Только сейчас я понимаю, что мы не просто застряли во времени, любуясь друг другом, но и не успеваем в принципе: стол не накрыт, гирлянды не все развешены до конца, а напитки находятся хрен знает где.

— Накладывай быстро оливье, а я открою шампанское, — быстро среагировав, скомандовал я и бегом понесся к тумбочке возле окна, где обычно хранил алкоголь. В этот день я планировал насладиться любимым «Хеннеси», но Вика вряд ли поддержит такую затею. Хорошо, что у меня нашлась бутылка шампанского. Думаю, ей придется по вкусу.