P.S. моей ученице

— У нас все еще впереди, — ответил доктор Нейфельд. — Прописанные медикаменты и наши сеансы идут вам на пользу. Вы вспомнили три с половиной года своей жизни. Думаю, в скором времени вас можно считать официально здоровым человеком, — произнес он с восторгом, только я его не разделял. По сей день я ощущал себя инвалидом. Каким-то беспомощным, будто часть моих сил, использованных в прошлом, куда-то пропала. Исчезла. И больше не напоминала о себе. Возможно, это связано с Викой, но я не могу в этом окончательно убедиться. Или просто боюсь себе в этом признаться? Нет. Рано паниковать. Как сказал доктор, у нас все еще впереди.

— Что мне делать дальше, чтобы вспомнить остальное? — поинтересовался я, надеясь, что мне назначат какие-то упражнения, как в прошлый раз, однако ответ врача меня сильно удивил, хоть он и был предсказуем.

— Попробуйте еще раз поговорить с вашими родственниками. Как вы поняли, фотографии не полностью спасли ситуацию, однако продвинули на достаточно широкий шаг, — вынес вердикт психотерапевт, но у меня имелось свое мнение на этот счет.

— Если они не захотят делиться со мной? — спросил я, вновь затаив надежду на изменение «домашнего задания».

— Хотя бы сделайте попытку. Если не получится — попробуем другие методы, — окончательно поставив точку в нашем разговоре, проговорил мужчина. Эти слова мне не особо нравились, и почему-то я хотел сразу предложить воспользоваться другими вариантами, однако херр Нейфельд настоял на своем. Возможно, он прав в своих умозаключениях, только я вновь не разделял с ним данную точку зрения. Родители не станут разговаривать со мной, в особенности мать. Отец и так занят делами и неизвестно, когда именно прилетит в Германию. Но попытаться стоит, правда? И я использую этот шанс, по крайней мере постараюсь. До этого мы разговаривали лишь намеками, но сейчас настало время прямых вопросов и таких же ответов. Нужно надеяться, что родные вновь не отвернутся от меня.

Надежда умирает последней, так? Только в моем случае она сгнила заживо в тот момента, когда мать вошла в мою палату на следующий день. Как я и предполагал, отец находился в Москве по своим делам, однако обещал приехать уже на следующей неделе. Это и к лучшему. Сначала нужно поговорить с матерью, а потом переключаться на отца, если не сработает первоначальный план. Надо сказать, я готовился к этому разговору, старался придумать доводы, которые помогли бы маме открыться и ничего от меня не утаивать. Но все напрасно. Зря только надеялся и тратил время.

— Кто такая Виктория Сафронова? — спросил я, наблюдая, как довольное и немного сияющее выражение лица матери постепенно изменялось и превращалось в серьезное. Даже немного настороженное. Я помнил эту физиономию, когда совершал проступок в детстве. Порой она смотрела так на собственных учеников, выясняя отношения и причины плохого поведения. Давно я не чувствовал себя повинившимся мальчишкой. Однако это чувство быстро прошло, стоило мне вспомнить о нашем разговоре. Ведь это не я провинился перед матерью, а она передо мной за сокрытие любимой девушки.

— Что ты вспомнил? — тут же поинтересовалась она, присев рядом со мной на кровать. На вид она выглядела очень заботливой, но, смотря в такие же голубые глаза, как и у меня, я заметил предательское волнение. Значит, ей есть, что скрывать. Но что именно — вопрос.

— Это неважно, — тут же отрезал я. — Ты расскажешь, кто она? — на самом деле я и так знал, кто она такая, сколько наши отношения длились, и как сильно она мне была дорога. Я вспомнил практически все, за некоторым исключением, включая день аварии, однако мне хотелось услышать правду от матери. Мне нужно понять, готова ли она со мной откровенничать, или придется действовать нажимом.

— Я не буду разговаривать с тобой о Сафроновой, — уверенно произнесла мать, разрезая воздух палаты металлическим тоном. Вот и ответ на мой вопрос. Кажется, я говорил, что надежда сгнила заживо? Так и случилось. Она не расскажет мне ничего, как я и предполагал ранее. Только почему? — Она и без того принесла тебе и всем нам много проблем, — ответила мать на немой вопрос, который, видимо, читался на моем лице. Возможно, она не заметила, как проговорилась и подкинула мне пищу для размышлений. Только почему Вика вредила нам? Мы были счастливы с ней, строили планы на будущее. Любили друг друга. Что могло произойти?

— Каких? — зацепившись за слова матери, поинтересовался я.