P.S Сводные (СИ)

— Бред, — тру свои глаза.

Сколько ещё происходит за моей спиной? Есть то, что ещё остаётся тайной? Просто уже не выдерживаю новостей, которые продолжают ссыпаться.

— Но зачем тебе понадобилась именно моя помощь? — задаю ещё один волнующий вопрос.

— Сегодня я поняла, вряд ли Жанна могла считать подругой и тепло отзываться обо мне, — вспоминаю нашу сегодняшнюю встречу.

Наоборот, её глаза горели такой ненавистью, будто она живёт в ней очень давно.

— Это единственное, в чём мне пришлось нагло тебе соврать, — ловит взгляд, и мы словно завороженные смотрим друг на друга.

Отчего-то предчувствие нехорошее совершенно. Хочется поставить разговор на паузу, и отмотать время обратно. Отпустить ситуацию и забыть о ней навсегда.

— Мне было необходимо держать тебя под постоянным контролем, и идеи лучше придумать не удалось, — признаётся Демьян, чем вызывает ещё больше вопросов.

— Для чего?

— Жанна откуда-то узнала, что ты была влюблена в меня со школы и начала гореть ненормальной ненавистью к тебе. Наверное, она и сама не способна объяснить, почему. Всему виной проблемы в её психике после изнасилования.

Его слова в одно мгновение пробивают мою грудную клетку насквозь.

Он специально попросил притвориться его девушкой, чтобы Жанна не навредила мне. Это было её намеченной целью. Но в голове раз за разом повторяются одни и те же слова.

— Ты давно знал, что я влюблена в тебя? — глаза невольно начинают слезиться, а дышать становится физически больно.

Он напрягается, а я отстраняюсь и не свожу с него своего взгляда.

— Да, — честно признается, чем делает дыру в сердце ещё огромнее. — Это было заметно ещё в школе.

Чувствую себя глупой и разбитой. Демьян всегда знал о моих чувствах и продолжал играть в кошки-мышки. Больно и противно. Раз за разом придумывала ему оправдания, а он просто умело играл чувствами. Так получается?

— Я рада, что история закончилась без трагедий, — говорю не своим голосом, до боли сжимая кулаки. — И наше «сотрудничество» окончено. Не подходи больше ко мне, пожалуйста.

Слова даются трудно, потому что пелена начинает застилать глаза, и мне нужно скорее бежать, сломя голову, подальше отсюда.

— Сияна, ты чего? — пытается подойти, но я тут же отступаю. — Между нами давно больше, чем обычное «сотрудничество». Да, я знал, что небезразличен тебе. Но попросту не хотел ранить твоё сердце. Ты всегда казалась слишком невинной и, как бы не хотелось попробовать узнать тебя поближе, предпочитал оставаться на расстоянии и не причинять боль. Могло ведь ничего не получиться, а разбивать твоё сердце не входило в мои планы. Несколько раз решал, что, возможно, стоит попробовать. Но, думаю, ты и сама в курсе, что каждый раз, стоило нам немного сблизиться, нас отталкивало ещё дальше друг от друга.

Понимаю, о чём он говорит. Прекрасно понимаю. Но обида в груди кипит так беспощадно, что мне даже не хочется продолжать что-то слушать. Сердце маленькой, ранимой Сияны жестоко разбито. И злость не даёт покоя.

— Считай, что при очередном сближении нас снова откинуло максимально далеко друг от друга. Безвозвратно, — твёрдо заявляю, шмыгая носом. — Не хочу это продолжать. Оставь меня в покое, пожалуйста.

Во мне играют чувства. Их слишком много в последнее время. Именно это и становится причиной для импульсивного решения. Разворачиваюсь и ухожу. Срочно нужно отдохнуть и выплеснуть всю злость и нескончаемые слёзы.

62

Три месяца — ровно столько я нахожусь в собственном коконе и совсем не хочу из него выбираться. Мне морально сложно пережить всё случившееся за последнее время. Оно слишком давило и привело к такому плачевному исходу.

Демьян, как и я попросила, оставил в покое. Если можно так сказать. Ведь через пару недель после нашего разговора Карина сообщила мне, что Шмелёв арендовал для меня студию. Чёрт возьми, для того, чтобы я открыла своё дело. Меня тогда словно током шарахнуло. Хотелось поехать к нему и со скандалом вернуть ключи, но была морально не готова видеться с глазу на глаз. В груди ещё бушевала обида и ничего с ней поделать не могла.

Успокоилась немного и решила, что это именно то, что нужно. Выплеснуть свои эмоции и занять мысли, разве не выход? Конечно же, не без помощи Маши, мне удалось открыть собственную студию, которая уже несколько недель подряд готова принять новых учеников с распростёртыми объятиями.

Шмелёв бы гордился мной.

С каждым днём всё больше осознавала, что злость на него совсем необоснованная. Он правдиво объяснил, почему не хотел со мной сближаться, не давал даже повода думать о чём-то большем. Разве виноват в своей проницательности и том, что мои детские чувства оказались настолько очевидными?

Мне становилось мало успехов в танцевальной сфере и всё чаще понимала, что катастрофически не хватает Демьяна.

Мы не виделись с того самого дня нашего разговора в университете. С Софией он виделся на нейтральной территории, а на учёбу я не ездила. Попросила сдавать работы удалённо, прикрывшись сначала болезнью, а после открытием студии. К счастью, преподаватели пошли навстречу.