«П» - значит погибель

– Пусть пока тут полежит. Если он дома, я рюкзак сама принесу. Не хотелось бы, чтобы ты от меня сбежала.

Она мрачно вздохнула, но послушалась. Хлопнула дверью и, сунув руки в карманы, зашагала к дому. Похоже, там никого не было. Она постучала раз, другой, развернулась и пошла назад к машине.

– Он, наверное, скоро придет. Я знаю, где ключ, так что могу просто его подождать.

– Очень хорошо. Подождем вместе.

Я вышла из машины и пошла, прихватив рюкзак, за ней. На крыльце Лейла приподняла горшок с засохшей геранью – на редкость оригинальное место – и достала ключ. Она отперла дверь, и мы вошли.

– Он здесь снимает?

– Да нет. Сторожит дом, пока приятель в отъезде.

Внутри дом представлял собой одну огромную комнату с потолком под самой крышей. Справа – лестница на антресоли, где была устроена спальня. А в самой комнате – грубая деревянная мебель, на стульях и диванах – пестрые индейские коврики. На небольшом столике в углу я заметила телефон.

– Ты сама маме позвонишь или мне звонить?

– Лучше вы. Я пойду в туалет.

Она удалилась, а я набрала номер Кристал:

– Я побуду здесь, пока Ллойд не вернется. Если он задержится, попробую уговорить Лейлу поехать домой.

– Если честно, я на нее ужасно злюсь и вообще не хочу с ней разговаривать. Аника сейчас позвонит в школу. Даже не знаю, что она им скажет.

– Ну, хорошо. Я буду держать вас в курсе.

Вернулась Лейла и пристроилась на диване.

– Что она сказала?

– Ничего особенного. По-моему, ты, Лейла, ее очень огорчаешь.

Она, даже не взглянув на меня, вытащила из рюкзака пудреницу и стала изучать свое лицо. Подтерла размазавшуюся тушь, снова посмотрелась в зеркальце.

– Расскажи-ка мне про Дау, – попросила я. – И не строй из себя бог знает что. Мне это начинает надоедать.

– А что вас интересует?

– Когда ты видела его в последний раз?

– Вот уж не помню.

– Ну, давай я тебе помогу. Двенадцатого сентября была пятница. Эмили заболела, и ты к ней не поехала. Значит, ты поехала в дом на побережье?

– Не-а. Я тут была.

– Как ты думаешь, где Дау?

– В Канаде.

– Интересно. А почему ты так решила?

– Я слышала, как он разговаривал по телефону с одной женщиной. Полгода назад в клинику пришли какие-то люди, забрали финансовые отчеты и карты большинства пациентов. Уж не знаю, в чем там дело, но его наверняка могли за это посадить, вот он и сбежал.

– А с кем он говорил?

– Понятия не имею. По имени он ее не называл, и голос я не узнала. Потом он понял, что я тоже сняла трубку, и ждал, пока я ее положу.

– Ты подслушивала?

– Я сидела у себя в комнате. Хотела позвонить. Откуда мне было знать, что телефон занят?

– Когда это случилось?

– Недели за две до того, как он смылся.

– Ты рассказала об этом полиции?

– А меня никто не спрашивал. Можно телевизор посмотреть?

– Разумеется.

Она взяла пульт, включила MTV и как загипнотизированная уставилась на экран. Начинало темнеть. Я зажгла свет и, поскольку Лейла не обращала на меня ни малейшего внимания, воспользовавшись моментом, заглянула в ящики письменного стола. Там лежали в основном бумаги хозяина. Нашла я и пачку счетов Ллойда – все просроченные.

Я поднялась на антресоли. Проверила комод – там не обнаружилось ничего, кроме огромного количества трусов кричащих расцветок. Я огляделась. У окна на треножнике стоял телескоп, и это меня заинтересовало. Сначала я оглядела окрестности из окна и, к своему несказанному удивлению, обнаружила, что Ллойд живет почти прямо напротив Фионы, через пруд.

Я узнала мрачные очертания ее дома. В телескоп дальний берег пруда просматривался прекрасно, я даже разглядела выбоины на валуне. Шел дождь, и на поверхности пруда расходились круги от капель. Я заметила какое-то движение справа и навела телескоп туда.

Это оказалась Труди, немецкая овчарка, которую я видела у Фионы. Она исступленно облаивала какую-то палку. Неподалеку я заметила примятые кусты, разглядела пригнутые до земли молодые деревца. Похоже, здесь протащили лодку, чтобы спустить на воду.

Я обратила свой взор на дальний конец пруда, где трава росла у самого берега. На столбе висело объявление: «Плавать и кататься на лодках запрещено». Быстро темнело. Я отошла от телескопа и уставилась вдаль. Что же такое я сейчас видела?

Я спустилась вниз. Лейла оторвалась от экрана и взглянула на меня.

– Мне надо ненадолго уехать, – сказала я. – Ты посиди тут одна, ладно?

– Ага. – И она снова вперилась в телевизор.

Я прикрыла за собой дверь и пошла по мокрой дорожке к машине. Дождь был не сильный, но противный. Сев за руль, я открыла бардачок, достала фонарик и положила его на сиденье, а затем завела машину и задом выехала со двора. Повернув направо, метров через восемьсот – еще раз направо, я поехала вверх по Олд-Резервуар-роуд.

Показался дом Фионы, и я свернула на обочину. Прихватив фонарик, я вышла из машины. Сумерки уже сгущались, но тропинку разглядеть было можно. Я полезла вверх по холму, мокрая трава скользила под ногами.