Пабам, и вновь на БАМ (СИ)

Пьются исключительно сухие и полусухие вина, ибо не пьянства ради, а веселья для. Все приподнято обсуждают близящуюся сессию и обычную для студентов неготовность к её сдаче. На улице стоит теплынь и благодать, ни единого облачка не омрачает небосвод. Во дворике цветут плодовые деревья и разносится одуряющий аромат.

Я принялся рассказывать про сугробы метровой глубины и морозы, перед моим отъездом. Окружающим нереально поверить в такие зимы и морозы, где столбик термометра падает в обморок и больше не встаёт над отметкой минус пятьдесят. Большинство не верит рассказам и воспринимает как байки. Ещё бы при здешней зиме, когда минус двадцать и ниже уже наступление ледниковый периода — никак не меньше!

Милиции дано указание в праздничные дни не трогать веселящихся и не свозить всех подряд в медвытрезвители. А уж студенты в нашей компании ни за что не станут с самого утра нажираться в хлам. За многие наши междусобойчики выработалась определенная культура и традиции веселиться. Тем более что параллельно мы занимались выпуском стенгазеты к очередным датам и праздникам.

В последние два года мне пришлось порядком отойти от выпуска стенгазет и принимать лишь эпизодическое участие, так как большинство выпусков готовилось под конец месяца, а на заводе данное время не подразумевало ничего кроме тотальной штурмовщины во имя спасения плана. Тут было не до выходных и вечерних посиделок на редколлегии.

Сестре в университете повесили в качестве комсомольского задания ответственность за выпуск стенгазеты, и я был кооптирован в состав редколлегии её волевым решением. В школьные годы это представляло для меня большой интерес, как общение со взрослыми состоявшимися людьми. Тем более, что в школе я в комсомол не вступал, и на меня там не могли повесить никакой никчёмной нагрузки.

А сейчас в нашей компании появились новые и незнакомые мне лица из первокурсников. С ними я совсем не виделся. Девочки совсем молоденькие и на пару-тройку лет младше меня. Хотя в прежние годы в редколлегии такое положение дел прочно закрепилось за мной. И вот теперь я ветеран редколлегии, аксакал начинавший в ней пять лет назад. Вот до чего стремительно летит время.

Со многими из состава редколлегии в течении лет связь постепенно оборвалась, а многие уехали после развала Союза. Стали там профессорами в их забугорных университетах. С научными званиями и соответствующими регалиями.

А были и те, кто остался, едва сводя концы с концами на нищенские оклады учёных. В заброшенной богом стране, даже не видной на большой карте. В стране, где наука и промышленность оказались никому не нужными, а народ массово уезжал на заработки, где прославился статусом гастарбайтеров. Молдаванин стало звучать тождественно строителю.

Да что там наука и промышленность. Аграрная сфера ушла в глубокое пике и так не вышла из него. В Союзе каждая третья банка плодовых и овощных консервов была из нашей республики. А позднее большинство аграрных культур в неё приходилось завозить из других стран. Так всё замечательно урегулировал свободный рынок.

Трудиться осталось возможно лишь в сфере торговли и финансов, так как иных рабочих мест практически не стало. А промышленные помещения пустовали и разрушались с разворованными и распроданными основными фондами. Либо же переоборудовались под бутики и торговые центры, если очень повезло.

А сегодня по площади в едином строю пройдут сотни тысяч трудящихся с множества предприятий столицы. А сами предприятия, на которых и работают эти трудящиеся, выпускают нужную всей стране продукцию. И все эти веселящиеся и празднующие люди не подозревают и не сознают такого будущего. Всего мрака 90-х и прозябания дальнейших годов.

Они надеются на достойную пенсию и нормальную жизнь на закате дней. А в Советском Союзе это гарантируется и реально осуществляется. Вполне возможно достойно прожить на пенсию, и не придётся стоять по улицам торгуя всем нажитым, чтобы хоть как-то свести концы с концами.

В тайге на стройке века у меня как бы не было такой почвы для сравнения и оценки. Только увидев вокруг это море трудящихся, собравшихся для празднования своего праздника, только тут осознается вся глубина пропасти, в которую завела страну «партия — наш рулевой». Проклят дар Кассандры, ибо в него никто не верит.

Проходя мимо трибуны, когда кричали славу партии, я вздевал руку с мало знакомым здесь оттопыренным пальцем, но громко поддерживал криком, когда славили Мир, Труд и Май.

После прохождения мы компанией завалились к Олежке, так как туда было ближе всего идти. И там продолжили наше веселье, застольем и танцами. Я соответственно стал ездить по ушам новеньким девчонкам, и вешать привычную лапшу. Пообщались и затем потанцевали, и о чудо — оказалось, что Алёна, одна из новеньких, отлично танцует рок-н-ролл.