Падь

Довольно кивнув, Герард озаботился: быть может, удастся подобраться к ней с этой стороны?

— Ты так быстро можешь складывать? Где ты училась счёту?

— Где и все, в школе.

— В школе? Какой? Монастырской, приходской, епископальной? Разве девочкам дозволено ходить в школу?

Наташа молчала. Она снова затронула запретную тему. И зачем подсматривала, что он там пишет? Ошибка? Чёрт с ней! Какая разница? Ни этого графа, ни его графства уже десять веков нет. Её взгляд проходил сквозь живого призрака, упираясь в полки за его спиной. Интересно, что от этого замка осталось в её времени? Руины или ничего? Время убивает всё. Даже камень разрушается с веками. Остались ли потомки у этих людей? Впереди эпидемия чумы, войны. От пронёсшихся мыслей дрожь прошла по телу.

Бригахбург смотрел на Птаху, на её отрешённый взор, и понимал, что она его не видит.

А гроза приближалась. Яркие росчерки молний резали небо. Гром с треском раскалывал воздух. Ветер усилился. Где-то хлопал отошедший край карниза. По спине мужчины сползала влажная холодная дрожь. Он поёжился, заметив, как у иноземки расширяются глаза, и их цвет из ярко-зелёного становится тёмным, болотным, словно набежавшее облако закрыло солнце, погружая окружающее в мрачные глубины неведомого. О чём она думает? Видит что-то для него недоступное и непостижимое?

Хлопнула дверь.

Герард и Наташа, глядя друг на друга, одновременно вздрогнули, приходя в себя, очнувшись от своих мыслей.

В кабинет уверенно вошла Юфрозина. Приостановилась и, вздёрнув подбородок, прошла дальше.

Сиятельный встал, обходя стол, приветствуя её поцелуем ручки, усаживая на стул.

Юфрозина уже не рассчитывала на встречу с компаньонкой, уверовав, что та навсегда исчезла из её жизни. Она цепким взором окинула девку с головы до ног. И где она пропадала всё это время, когда графиня так нуждается в помощи?! Общаться со здешней прислугой было трудно. Часто меняющиеся служанки выводили её из себя. Шитьё нарядов и обуви оставались самым сложным вопросом. Портниха её не понимала, и от этого хотелось убить всех швей, но Юфрозина, усмиряя ярость, терпела в ожидании свадебного пира, когда наконец-то станет женой и хозяйкой.

Дверь снова отворилась.

Бруно, увидев Наташу, изменился в лице. Скрыть радость не удалось, что не укрылось от глаз его сиятельства. Русинка тоже выпрямилась на стуле, напряжённо застывая, вспоминая его девушку с красивым музыкальным голосом.

Командующий подошёл к графине, приветствуя и, повернувшись к иноземке, заглянул в лицо, беря руку для поцелуя. Она чуть смутилась, опуская глаза — надо привыкать.

Бруно стал возле хозяина:

— Дитриха ещё нет? — глухой его голос звучал беспокойно. Барон день назад отбыл за покупкой лошадей.

— К вечеру ожидаю.

Герард обратился к женщинам:

— Я позвал вас, чтобы уточнить кое-что. У деревни убит всадник. Сейчас мы спустимся в подвал и вы, графиня, посмотрите, похож ли убитый на гонца, который встретил вас в Либенхау. А ты, — взор переместился на Наташу, — поможешь графине.

В кабинете потемнело. Донёсся рокот грома, сопровождаемый нарастающей нервной дробью дождевых капель. Порывы ветра глухо бились в каменные стены замка. Сверкали молнии. Стон бури заглушал собственное дыхание, швыряя горсти дождя в окно.

Такие привычные для обитателей замка звуки наводили страх на Наташу. Она ужасно боялась грозы и сильного ветра. Кто бы что ни говорил о безопасности и громоотводах, она, если находилась при этом дома, в панике накрывалась одеялом с головой и дрожала всем телом. Чем был вызван страх, родители не знали. Предположили, что это может быть связано с её прошлым. С тем прошлым, о котором никто никогда не узнает.

В коридоре, мрачном и тёмном, Бруно, выдернув факел из держателя, возился с огнивом.

Наташе, прижавшейся плечом к стене и наблюдавшей за его потугами, очень хотелось упростить задачу, предложив зажигалочку.

Юфрозина при очередном треске грома как бы невзначай прильнула к своему будущему свёкру.

Вспыхнувший свет отбросил расступившуюся темноту на высокий потолок. Раскаты грома гулким эхом перекликались в длинном безлюдном коридоре.

Рыцарь, намереваясь предложить помощь русинке, сделал к ней шаг, но Бригахбург опередил его:

— Бруно, проводи графиню, — передал руку женщины командующему. Тот что-то невнятно буркнул, но ослушаться не посмел.

Сам же Герард сжал холодные подрагивающие пальцы Наташи, приближая её к себе.

Девушка руку не вырывала. В эти минуты она была благодарна ему за поддержку. Спускаясь по лестнице, при каждом ударе грома она оступалась, пугливо хватаясь за предплечье его сиятельства второй рукой, поспешно отдёргивая её, чтобы в следующее мгновение вновь уцепиться за него.