Падай, я ловлю (СИ)

В комнату входят четверо мужчин с оружием в руках. Лица скверные, из-за ворота футболки и по рукам синие татуировки, разит перегаром так, что комната в секунды наполняется смрадом. Я таких видела и неоднократно. И знаю наверняка, что разговора не выйдет.

— На выход, — приказывает мне Денис, пока остальные держат всех на мушке.

Брат молча показывает ему средний палец и прячет меня за свою спину, а я понимаю, что либо уйду сама, либо уйду, когда убьют всех остальных.

— Прости, — шепчу ему в спину и трусь носом между лопаток. — Прости, — повторяю с дрожью, старательно сдерживая слезы, и выхожу.

— Саша, — рычит брат, а я часто моргаю и улыбаюсь:

— Да нормально все будет. Не дури. Не мне тебе объяснять.

— Быстрее! — не выдерживает Денис, брызжа слюной.

— Ты и вправду на бабу похож, — кривляюсь, проходя мимо него.

Выхожу на площадку в сопровождении двоих. Они зачем-то держат меня под руки, хотя я даже не дергаюсь. Следом еще один, за ним Денис, с мерзопакостной ухмылкой закрывая за собой дверь.

И к тому моменту, когда до меня доходит, что в квартире остался еще один вооруженный уголовник, раздается ровно три выстрела, и земля уходит из-под моих ног.

Глава 57

Кроме как плакать ничего не могу. От тоски, от скорби, от бессилия. Глаза не открываю, даже когда меня выволакивают из машины. По одному лишь отвратительному трупному запаху понимаю, где мы — на той же заброшенной стройке, где я чуть не лишилась жизни. И осознание этого факта уверенности в том, что встречу завтрашний день не прибавляет.

Я не сопротивляюсь, обмякла всем телом. Какой-то ублюдок несет меня, перекинув через плечо и вцепившись в ягодицу. Омерзительно, но я не могу не думать о том, что вполне возможно беременна. Пока не бьют, я буду вести себя смирно и надеяться, что Родион придет за мной. Что в очередной раз поймает.

Чем выше поднимаемся, тем сильнее тошнит. Держать глаза закрытыми становится невыносимо, я приоткрываю их, цепляясь взглядом за ступеньки, всеми силами пытаюсь сохранить сознание и рассудок, не показывать своих страхов. Это сложно: они поднимаются на последний недостроенный этаж, пятый. Без крыши, под открытым небом.

Боже…

Меня сажают на бетонный пол рядом с торчащими арматурами. Похоже, на этом месте предполагалась какая-то колонна, неважно. А вот то, что привязывают, действует на удивление успокаивающе. Слезы по-прежнему катятся по щекам, но получается оценить обстановку мутным взглядом.

Денис, в руках которого появился пистолет, еще четверо мужчин. Внизу наверняка кто-то остался, на других этажах, я слышала слишком много голосов и топота.

Я в заднице.

И мой брат… мой Васечка, мой защитник, частичка моей души…

Судорожно всхлипываю, а ублюдок Денис начинает подло смеяться. Скриплю зубами и молчу, чтобы не накалять обстановку. Пусть радуется. Пусть празднует и ликует, теряет бдительность.

— Неужели не нашлось другого применения твоему светлому уму? — говорю с горечью. — Зачем тебе все это? Не понимаю…

Он самодовольно хмыкает и подходит ближе, садясь рядом на корточки. Водит стволом пистолета по моему лицу, играя выдуманную роль. Выглядит ребенком, подсмотревшим код от батиного сейфа, в котором тот хранил оружие, но ужасно гордится собой.

— Власть, — шепчет нараспев. — Свобода. Деньги. Тебе не понять, пчелка-трудяга. Ты даже своей красотой торговать не умеешь.

«А ты своей?» — чуть не съязвила вслух.

— Они же неуправляемы, — старательно подогреваю его эго, скашивая взгляд за его спину. — Алкоголики, наркоманы… как тебе удается?

— Хитрость, — пожимает плечами, — и деньги. Все просто.

— Ну эти ладно… а что Ильин? И тот, парень Кристины.

— Парень, — фыркает презрительно. — Кристина ложилась под него только чтобы я мог им крутить. Вообще, она та еще шлюха, — хмыкает брезгливо. — Никаких ценностей. Деньги — единственное, что ее интересовало. Всегда.

— Но она стала лишней, да? — тыкаю пальцем в небо.

— Я только намекнул, — криво улыбается и встает. Смотрит на часы и шумно зевает: — Полтора часа, не больше. Два — максимум. Если никто не заявится, сбросьте ее и сваливаем.

Медленно вдыхаю и медленно выдыхаю. Повторяю. Снова и снова, но сердце как шальное в груди дергается. Не сразу даже обращаю внимание на лай. Звонкий, заливистый. Он то прекращается, то вновь разносится по округе, и я начинаю вслушиваться, реагировать на окружение. А спустя минуту едва сдерживаю улыбку, но слезы счастья — нет. Опускаю голову и рыдаю от облегчения.

Это Туман. Смышленый, послушный. И лает он не просто так. Одно короткое «гав», перерыв, следом еще три подряд, и еще два раза через промежуток. Так Вася стучался в мою комнату, когда я баррикадировалась изнутри, давая понять, что это он.

Это он. Он жив. Он рядом. И точно что-нибудь придумает.

А спустя час раздается музыка. Сначала издалека, слышно плохо, но чем ближе машина с наверняка открытыми окнами, тем шире моя глупая улыбка.

Это — Туманов. И врубил он ту же песню, под которую исполнял свое, подозреваю, дебютное стрип-шоу. И судя по настроению, с Димой и Даней все в порядке, хотя бы относительном.