Падай, я ловлю (СИ)

– Они сирену и мигалки выключили только у дома, – прыскает Туманов. – В окно выглядываю, а там Зотов по струнке у тачки. Ка-а-рма, мазафака, – тянет довольно.

Смеюсь громче и качаю головой: как дети.

– Донес он ночью мысль?

– Не спрашивал, но уверен, что да, – снимает крышку с банки и запускает в рассол два пальца, выдергивая из банки огурчик. Сглатывает слюну, откусывает, хрустит и закатывает глаза. – Бляха-муха, Саш, – выдает сомнительный комплимент, но меня все равно распирает от удовольствия.

Любуюсь им еще с минуту, пока он, закусив огурец на манер сигары, открывает остальные банки. Раскладываю соленья по тарелкам, ставлю на стол, с неудовольствием отмечая, что осталось свободное место, приглаживаю волосы, поправляю кольцо камнем вверх и слышу звонок в дверь, дергаясь всем телом.

Она крошечная. Его мама. Еще ниже и субтильнее меня, с моложавым лицом и доброй улыбкой. Смотрю на нее во все глаза и лишь одного понять не могу – как? Как из этой миниатюрной женщины появился на свет этот бугай? Понятно, что он был сильно меньше, но…

– А Вы случаем не прихватили семейный альбом? – роняю задумчиво, следуя за ней по квартире, пока она с любопытством осматривается.

– Нет, Сашенька, он такой объемный, – досадует Ольга Михайловна, а Туманов заметно выдыхает. – Я его перефотографировала на телефон, – добавляет с широкой улыбкой, я поддерживаю, Родион почему-то закрывает глаза ладонью.

– Я уже видела твой голый зад, – шепчу ему, когда идем в гостиную.

– Ну а теперь увидишь в колготках, без передних зубов и с катушкой ниток для швейной машинки в носу. Подумай, Александра. Оно тебе надо?

Вместо ответа украдкой шлепаю его по стальной ягодице и выплываю перед ним, в нетерпении ускоряя шаг.

– Альбом, конечно, совсем другое удовольствие, – немного печально вздыхает Ольга Михайловна, устраиваясь на диване. – Папа Родиона делал отличные снимки.

– Правда? – удивляюсь, а она раздвигает губы в подобии улыбки.

– Я выходила не за того, от кого бежала, Сашенька. Пока была стабильная работа мы хорошо жили. Когда Родиону исполнился год, Сергея подставили на работе, повесили на него кражу. Посадить не посадили, я вымолила на свою голову, но уволили и заставили компенсировать. С процентами. А устроился он туда по рекомендации от меня, я до декрета там бухгалтером была, так что… – она разводит руками, – стала удобной крайней. Сначала скандалы, обвинения. Потом пощечина. Ему полегчало, я молчу. Куда с ребенком денусь? Ну и пошло-поехало, по нарастающей из года в год. К счастью, мне удалось воспитать мужчину. Хотя, – она с лукавой улыбочкой снимает блокировку с мобильного, – это было непросто.

Обычно мамочки любят собирать в альбом самые умилительные снимки своих драгоценных чад. Но не эта женщина. Ну либо у нее два. Ребенка или альбома, трудно сказать. Один – для души, второй… для унижения. Господи! Да она дьявол в юбке!

Прыскаю еще на первой фотографии. Родион на диване, голову держит с трудом, но причина тому, полагаю, его огромные щеки, а не возраст. Весьма длинные темные волосы собраны в задорный ирокез, на личике следы от молока и здоровущий синяк на лбу. Дальше начинается совершенный беспредел. В еде, в земле, с песком во рту, в сугробе по пояс, с одними только торчащими из него ногами, в истерике, в грязевой луже, застрявший между диванными подушками, с пресловутой катушкой в носу, с колючками от кактуса в ладони, в ссадинах, с переломом, лысый, в тазу, голышом с ведром на голове! Я хохочу в голос, смахиваю слезы, чтобы посмотреть очередной снимок и вновь закатываюсь. Его мама явно мстит ему за все нервы и бессонные ночи, охотно дополняет фотографии неспешными красочными рассказами и обстоятельствами совершения того или иного деяния, а когда альбом заканчивается, а мой пресс молит о пощаде, хихикает:

– Мальчишки.

– Рад, что вам весело, – недовольно кривится Туманов, но сам улыбку сдерживает с трудом.

– Уф… – держусь за живот и выдаю: – Сделать Вам коктейль?

Туманов заметно напрягается. Я ловлю его эмоцию и дышать перестаю, чувствуя, как простреливает в поясницу. И только его маме до сих пор весело.

– Не откажусь, – жеманничает Ольга Михайловна, а мы как по команде выдыхаем.

Через минуту из гостиной перемещаемся за стол, Родион достает из морозилки бутылку водки, я ставлю стопку и вынимаю из духовки запеканку. А потом происходит странное. Раздается еще один звонок в дверь, Родион подмигивает мне и хватает за руку, утаскивая за собой в прихожую. Распахивает дверь, а я едва удерживаю слезы, увидев брата с Иринкой и папу с улыбкой и двумя объемными яркими букетами.

Принимаю один букет, расцеловываю семью по щекам, а пока они гурьбой идут в гостевую ванную мыть руки, прилипаю к Туманову в крепком объятии.

– Спаси-и-и-бо, – тяну шепотом.

– Я не при чем. Василий и вторая тачка с мигалками сделали всю работу.

– Позвал? – вскидываю голову.

– Позвал, – отвечает с теплой улыбкой.

– Спаси-и-и-бо… – трусь о его грудь носом как самая ласковая в мире кошечка.