Падай, я ловлю (СИ)

И как он повел себя у Зотова. Знал прекрасно, что я в «Дублин» устроилась. Никаких сомнений. А теперь вспоминает былое, пытаясь манипулировать мной. Кретин самодовольный, даже мысли допустить не может, что я мечтала забыть его как ночной кошмар. Какая, к черту, месть? Мне бы работу нормальную, чтобы концы с концами сводить после большого и светлого с ним.

И Туманов. Выглядит адекватным. Честным и искренним. Но не он ли всю эту канитель заварил? Так ли уж случайно сел в мою машину? Не заодно ли с Кристиной с самого начала? Не пытается ли сделать меня мишенью, пока сам якобы в чем-то разбирается? И ведь не спросишь… точнее, спросить-то можно, но ответ будет прежним.

– Не вникай, – передразниваю его бас и раздраженно скидываю с себя простынь. – Жена, – добавляю в том же ключе, выруливая в коридор.

По инерции делаю еще два шага, а затем взвизгиваю, увидев огромный темный силуэт на стуле в прихожей, буквально в шаге от себя. Сердце замирает, но адреналин лупит в мозг, приказывая действовать. Ну я и… приседаю, поднимаю какую-то туфлю с пола и швыряю в громилу, только в тот момент сообразив, что это Туманов.

Обувь мою он, конечно, ловит. Аккуратно ставит на пол, распрямляется и расправляет плечи. Становится не по себе. Плюс ко всему, я в пижаме, не особенно что-то скрывающей. И он – не Даня, который видел все во всех возможных ракурсах. Сглатываю и делаю крошечный шаг назад.

– Подумал, что могут прийти те, встречи с которыми ты не ждешь, а я – напротив. Но, не повезло. За стул спасибо, очень предусмотрительно, – сообщает и поднимается. – Но ноги затекли.

Я с ним еще рядом не стояла. А он вроде и не слишком близко, но возвышается надо мной горой. Смотрю ему в грудь, глаза поднимать не планирую вообще никогда, что бы вокруг меня не происходило.

– Уходи, – шепчу пугливой птичкой.

– Где твое сострадание? В машине еще теснее. В той, что не привлечет ко мне лишнего внимания. Крошечной консервной банке.

– И уезжай.

– Могу. Но Даниил, полагаю, приезжал не просто так, а с новостями. Ты не прониклась, а вот я – да.

– Где гарантия, что Кристина не заодно с тобой?

– Ее нет. Но проверить сможешь только на личном опыте. Выгонишь меня – заявятся. Наверняка пасут с твоего звонка подруге и прекрасно знают, что ты все никак не останешься одна.

– Ты нарочно меня пугаешь…

– Я поясняю и предупреждаю.

– Просто оставьте меня в покое, – молю, все-таки поднимая взгляд.

– Жалко мне тебя, дура, – говорит беззлобно. Глаза у него карие, теплые. И лицо мохнатое. На добродушного песика похож, из тех, огромных, на которых детей кататься сажают. Но я еще слишком хорошо помню, как он гавкает. – И вину за собой чувствую.

– Я не верю ни одному твоему слову. И не собираюсь. Потому что причин для твоего появления может быть куча.

– Веришь. Просто вредничаешь, – ухмыляется краешками губ. – Жена.

– Да ну тебя, – фыркаю, опуская голову и закрывая лицо руками.

– У тебя будет отдельная комната с ванной, – заманивает лукаво. – И только при таком раскладе ты сможешь слиться из «Дублина». Не сразу, меня одним взмахом ресниц на проймешь. Через недельку.

– Кремень, – поднимаю голову и потрясаю кулаком, едва сдерживая улыбку.

– Это правда, – величественно прикрывает веки. – Отыграем так, чтобы все выглядело натурально. Свадьбу сыграть тоже придется реальную.

– Это еще зачем? – таращу глаза и сразу же поправляюсь: – И я еще не согласилась.

– Согласишься. И это не я такой крутой, тебя просто помотает. А свадьба, потому что моя мама расстроится, если я женюсь тайно.

– Мама? – брякаю, расширяя глаза еще сильнее.

– Я появился ровно из того же места, что и все.

– Непохоже…

– И с ней будь стервой, не хочу, чтобы она огорчилась, когда мы разведемся.

– Брачный контракт сейчас обсудим или когда я все-таки соглашусь? – язвлю и прикусываю язык. – Если.

– Когда. Хоть тут соображаешь, – хмыкает нагло. – И нет, по любви контракты не составляют. Так что можешь оттяпать половину честно нажитого. Совместно. На остальное у меня чеки.

– Все продумал, да? – все-таки улыбаюсь и покачиваю головой. – Не понимаю, зачем тебе это. Перешагнул и живи дальше, разбирайся, с чем ты там разбираешься.

– Во-первых, я твой должник. Могла бы ткнуть в меня пальцем еще ночью. Итог у этого был бы плачевный, но тебе об этом знать было неоткуда, – мимоходом размышляю о том, что и сейчас ни черта не знаю, но с комментариями не спешу, ожидая продолжения – А, во-вторых, не выношу, когда обижают женщин. У меня пунктик.

– Вот как? – приподнимаю брови.

– Отец бил мать, – поясняет, пожав плечами. – Именно поэтому я с семи лет торчу в качалке.

– И как? Помогло?

– Да. К восьми я осмелел, стащил у пьяного отца получку, заплатил мужикам, которые там зависают, и они отметелили его до больничной койки, – рассказывает с абсолютно серьезным лицом. – А когда он вернулся, обнаружил свое барахло на площадке и что ключ не подходит.

– Ты серьезно? – спрашиваю с сомнением.

– Абсолютно.

– И как вы жили? Он же не взял вещи и просто ушел?