Падай, ты убит!

Во рту становится солоно, как, наверное, было у Толстой, когда она делала минет Сливе. Выплёвываю эту солонь на вонючие очистки у меня под мордой. Слюни почему–то красные, алые, тягучие и невкусные. И рот тут же наполняется снова.

Последнее, что видят мои глаза — жирная рука Толстой, поднявшая с земли портфель с пол–лимоном баксов.

Последнее, что видят мои мозги — её пизда, затерявшаяся в жирных потных складках маленьким глупым мышонком.