Падая за тобой (СИ)

— Он сам меня в Москву выпроваживает, — отвечает дрожащим голосом, — не знаю, может он и вправду что-то чувствует, что между нами есть… А может из-за этой своей телки новой, которую притащил в Дубай… Может с ней хочет больше времени проводить…

Мне откровенно плевать сейчас, что движет Капиевым. Потому что единственное, за что зацепился мой слух, были ее слова «между нами что-то есть»… Как бальзамом по душе… Вроде пару слов, а из ее уст- словно целая жизнь…

Невольно подхожу к ней, нависаю сверху, трогаю ее за волосы, провожу по щеке. Она так близко… Её дыхание чувствовалось бы на моем животе, если бы не эта поганая футболка… В голову лезут всякие плохие, грязные картинки… Член, который и без того сильно сдавливался джинсами, теперь готов просто разорвать ткань…К черту Капиева и его сраные планы… Подумаю об этом позже… Сейчас все мысли только о ней… Сидящей на кресле в моем номере…

Без лишних слов, чтобы опять не начала свои долбанные отмазки, хватаю ее пятерней за шею, опускаюсь и накрываю ее рот, пожирая… Несколько секунд она дает мне форы насладиться ее удивлением и сладким дыханием в ответ, а потом она опять начинает свою бессмысленную борьбу… Отбивается, выворачивается, мычит мне в рот. А я удерживаю, крепко, но не сильно, чтобы больно ей не сделать. Не могу оторваться от ее сладких губ… это не просто губы, это какой- то наркотик. Чем больше целую ее мягкую, сочную плоть, тем больше хочется… кусаю, терзаю, засасываю, зацеловываю… клеймлю собой…

Хватаю ее на руки, впечатываю в первую попавшуюся стену и теперь уже нагло глажу ее выпуклости через одежду, пока через одежду….

Неужели она думала, что теперь я ее отпущу… Что добровольно открою дверь и провожу на выход желанную женщину, которая сама пришла ко мне, каким бы ни был ее замысел…

— Пусти, Алмаз! — выкручивается, словно кошка, от моего захвата, а сама только сильнее меня распаляет. Я сейчас взорвусь, как же сильно ее хочется…

— Не пущу! — рычу в ответ, — хочу тебя!

— Алёну тоже хотел! Дорого же стоит твоё «хочу», если бросаешь его всем, кому ни попадя!

— Алёну не хотел. Алёну ты сама мне сказала позвать, — отвечаю со смешком в перерывах между поцелуями, которые теперь блуждают по всему ее лицу, шее, куда могу дотянуться, что не спрятано долбанной тканью одежды…

Она сильно прикладывает меня по щеке. Но я ее прощаю на этот раз… Все равно накажу сейчас хорошенько… Ох, как же я ее сейчас накажу… Буду долго наказывать и во всех позах… Слишком долго эта идея-фикс была у меня в голове…

— За дуру принимаешь?! Я ему сказала! Всё сделаешь, что скажу?

Отрываюсь, наконец, от нее. Смотря пристально в глаза. Она тяжело дышит, приоткрыв искусанный мною рот.

— Все сделаю, Лала… Скажешь убить, убью… Скажешь ноги тебе облизать, оближу. Скажешь сердце свое из груди вырвать, вырву… Только одно не проси… Не проси, чтобы отпустил тебя…

Какие же у нее глаза все-таки… Блестят, сверкают, словно два бриллианта. Столько в них всего… И страсть вижу ответную, отчего по телу волны ликования, и боль вижу, и страх… Как же меня бесит этот поганый страх… Боится этого червяка! Раздавлю его, как букашку! Ничего не помешает мне!!!

Она перестает брыкаться. А я внутри ору от восторга, что сдалась… Что сейчас станет моей…

Отодвигаюсь на секунду, вижу, как покорно руки опустила, как смотрит горячо, как дышит тяжело, ритмично вздымая свою охрененную грудь. От этой ее обреченной покорности просто выть хочется от экстаза.

Стаскиваю с нее кофту, сама руки поднимает. Жадно впиваюсь глазами в ее обнаженную плоть, громко выдыхая, потому что под ней ничего нет… не отрывая взгляда, стаскиваю штаны с нее. Теперь она стоит передо мной в одних белых трусиках, трясется, словно от холода. Соски острые вишневые мне сознание мутят. Может ее и правда знобит от кондея, я не чувствую, потому что тело готово взорваться от жара, как кратер вулкана. Обнимаю ее с остервенением, словно если ослаблю хватку, она от меня ускользнет, дышу жарко в ее шею.

— Холодно? Сейчас согрею, сейчас, любимая…