Падающая звезда

– Ты слишком много умничаешь сегодня. Пошли уже сядем на траву, пока все не остыло.

На Марсовом поле почти нет свободного места: школьники и студенты встречаются с друзьями и отмечают начало учебного года. Туристы наслаждаются видом на сверкающую башню. Чернокожие иммигранты пытаются сделать на толпе деньги: кто-то продает вино с пивом, другие ходят с сувенирами, третьи – с красными розами. Ведь это похоже на мечту: сидеть на Марсовом поле, смотреть на башню, восхищаться, как она сияет, и обнимать любимого человека, который наливает в бокалы вино и покупает для тебя маленькую красную розочку, шепча на ухо о том, что ты так же прекрасна. Было время, когда и я мечтала о такой романтике – о первой любви, принце и прочем девичьем. Сейчас мне это кажется глупым. Ведь я знаю, что половина сидящих на этом поле курят травку, а другая половина их ею снабжает. Полиция же проходит мимо и делает вид, что не чувствует запаха. Вторая беда заключается в крысах. Да-да! Марсово поле – одно из самых посещаемых мест в Париже, и оно кишит крысами. Отсюда вывозят тонны мусора, по всему периметру стоят огромные мусорные баки и расклеены плакаты с нарисованными крысами, просьбами выкидывать мусор только в баки. Когда я впервые увидела одно из этих огромных и ужасных созданий, испугалась не на шутку. И, естественно, испытала разочарование: пришло осознание того, что этот мир далек от сказки, и в нем происходят вещи пострашнее крыс, живущих на Марсовом поле. Нужно пытаться любить его таким, какой он есть, принять и наслаждаться собственной жизнью. Иначе всегда будешь нервничать, переживать, морщить нос в отвращении, а потом состаришься и умрешь, не позволив себе испытать ничего прекрасного. И никто не будет в этом виноват – ни крысы, ни ленивые мусорщики. Лишь ты сам.

– Какие у тебя планы после школы? – интересуется Лео, когда мы наконец находим свободный клочок на траве.

– Школа искусств, фотографическое отделение. Это моя мечта. К сожалению, чтобы начать там учиться необходимо сначала получить аттестат о среднем образовании. Но хорошая новость: я думаю у меня получится перевалить за десять, а также у меня вроде как неплохое портфолио и разнообразные рекомендации от парочки фотографов, с которыми успела поработать на Гоа и в Швейцарии. В Париже тоже надеюсь поучаствовать в крутых проектах и обрести новые связи.

Лео, внимательно меня выслушав, кивает:

– Так что там за проект, в котором тебе понадобились шрамы?

– Не только шрамы – в целом некие человеческие изъяны, которые впоследствии я планирую показать как изюминки, подчеркивающие индивидуальность. Ну знаешь, в мире фотошопа, пластических операций и прочей дребедени сложно принять себя и понять свою красоту. А по сути, красота в глазах смотрящего. И не важно, идеален ли ты и вписываешься ли в рамки.

– Звучит очень круто, – говорит Лео, и я слышу в его голосе уважение, – тогда мой шрам на ноге полностью в твоем распоряжении. Он огромен и уродлив, но каждый раз, когда я смотрю на него, я вспоминаю, насколько я сильный и через что смог пройти не опустив руки. Быть может, звучит нескромно, но тебе-то я могу сказать правду.

Я хлопаю его по плечу:

– Спасибо, мне лишь нужно собрать моделей пятнадцать – двадцать, и тогда я выберу день для аренды студии. Так что буду держать тебя в курсе событий. И, Лео, ты действительно можешь собой гордиться.

Лео закатывает глаза, но на губах играет улыбка:

– Давай поедим, пока совсем не остыло.

Я открываю чизбургер и с удовольствием вдыхаю его аромат.

– Знаешь, я целую вечность не ела бургеры, – говорю я. – Как это получилось, сама не знаю, просто мне не хотелось.

– Судя по твоему лицу, очень даже хотелось. Может, это было тайное желание, в котором тебе было стыдно признаться себе? Уверен, такие желания есть у всех, – лукаво произносит Лео.

Откусываю кусок и с удовольствием жую. Опять же, я знаю о вреде этой еды, трансжирах и прочем. Может, это глупо, но мне все равно. Этим вечером мне хочется получать удовольствие – прямо здесь и сейчас, не думая о плохом.

– Да, ты прав. Такие желания есть у всех.

– Поделишься своим?

Я беру холодный стакан с колой, хватаю трубочку губами и делаю большой глоток.

– Не-а, – коротко говорю я и подмигиваю ему. – Я не из тех, кто кается.

Лео кивает и берет мой стакан, делает из него глоток.

– У тебя вроде была собственная кола, – говорю я.

Он ухмыляется:

– Из твоей вкуснее

Я опять напрягаюсь и чувствую, как мое лицо каменеет.

Лео слегка хмурится:

– Эль, у тебя что, парень есть?

– Нет, – автоматически отвечаю я, пытаясь подавить волнение и страх.

– Ты тайно сохнешь по кому-то?

Качаю головой в ответ.

Он молчит, кладет стакан на траву и неловко барабанит пальцами по колену.

– Обычно девушки иначе реагируют на внимание, – смущенно признается он, и его щеки покрываются румянцем.

– Я не знаю, как реагировать, – честно признаюсь я, откладывая еду. – Я точно не создана для этого дерьма.

– Что скрывается за словом «дерьмо»? – не без интереса спрашивает Лео.