Падающий

Дэнил гнал машину по тёмным рекам Нижнего уровня. И гнал мягко, так что Гарм, развалившийся на заднем сиденье чёрной косматой тучей, не съезжал на поворотах.

Стемнело недавно. На широких улицах движение ещё было оживлённым, но такие дороги Дэнил только пересекал, предпочитая узкие улочки и глухие переулки.

Хотя я знал, что у Дэнила гораздо больше лазеек в Подполье, привычка к моему постоянному месту проникновения заставила сначала удивиться, когда он свернул совершенно в другом направлении. Но промолчал. Ему лучше знать.

- От меня отказались родители, - внезапно заговорил Дэнил. - Дилан был приёмышем в профессорской семье. А ты?

Я коротко пересказал последние события моей жизни, в результате которых выяснил, что моя настоящая мать почти со дня моего рождения находится в психиатрической больнице. Потом, не дожидаясь вопросов, рассказал о странной конторе, которая буквально заставила меня стать другим человеком. На что Дэнил пробормотал:

- Любопытно. Надо бы познакомиться с этими типами… Закурить бы…

Я открыл дверцу бардачка. Пачка сигарет. Нетронутая.

Закурили с удовольствием, хоть и переглянулись виновато, когда на заднем сиденье чихнул Гарм.

На Нижнем совсем стемнело. В какой-то момент вдруг показалось, что темнота обрела глубоко чёрный цвет. Аж сердце сжало… Пока не разглядел редко поблёскивающую дорогу и смазанные промельки света на скользящих машинах. Дождь.

Сначала я думал - Дэнил остановит машину у стены какого-нибудь дома с подвалом. Да что там думал. Был уверен. Но машина свернула к подъезду дома без балконов, с одинаковыми окнами - к дому, настолько безликому, что я сразу предположил в нём здание гостиного типа.

Дэнил вышел из машины и выпустил Гарма. Тот выбрался спокойно, словно особа, привыкшая, что всегда найдётся тот, кто откроет дверцу.

Затем Дэнил перешёл к багажнику и вынул два рюкзака, изрядно похудевших, но всё ещё внушительных размеров и достаточно тяжёлых. Их он "доверил" моему присмотру. Закрыв машину и проверив, плотно ли, Дэнил обошёл её, ведя ладонь по поверхности, начиная с водительской дверцы и закончив ею же.

- И что это было?

- Сторож.

Дэнил не вдавался в подробности и вообще был рассеян, сосредоточившись на своих мыслях. Я же, разворачиваясь вслед за ним к дому, боковым зрением уловил на машине нечто в бело-рыжую полоску, да ещё мелькнула зевающая громадная пасть. Я встал как вкопанный, глядя на машину во все глаза. Ничего. Машина как машина.

Оглянулся Дэнил.

- Ты чего? А… Это иллюзия. Чтоб ни одна… не увела.

Гарм уверенно прошагал к подъездной двери и сел, дожидаясь нас. Дэнил на ходу похлопал себя по курточным карманам и вынул маленькую связку ключей. Я вспомнил, как у профессора на меня надели эту куртку, и спросил:

- А если бы ключей не было? За это время много чего произошло. Запросто могли и потеряться. Что бы тогда делал?

- С чем? С закрытой дверью? Выбил бы.

Недоумение Дэнила: а что тут такого сложного? В чём проблема? - заставило меня прикусить язык. Хотя вопросы множились.

В подъезде мы поднялись по четырём ступенькам и свернули в длинный коридор, по обе стороны которого располагались - и очень часто - двери. Так что я угадал: здесь одни комнаты с минимумом удобств.

Когда-то белые, ламповые трубки под потолком еле горят, изредка мигая болезненным сине-фиолетовым. Оттого в коридоре сумрачно, как на улице, когда рассвет только-только намечается. Всё вокруг, в том числе и люди, серое и чёрное. Тени длинные.

Я изо всех сил старался не морщиться. Крашеные стены кое-где облезли, а кое-где были обляпаны чем-то, что до ужаса напоминало о беднягах, не успевавших добежать до туалета. Причём постоянно. Не успевавших - в смысле. Назвать запахом то зловоние, сквозь которое мы шли, язык не поднимался. Так что, как я ни пытался сохранить безмятежное выражение лица, рот помимо моей воли кривился, и не хватало сил его расслабить.

И ещё коридор звучал. Непрерывно. Говор, вскрики, стоны, вопли, ругань. Детские, взрослые. Стены тонкие - вся жизнь наружу.

Мы прошли половину коридора, когда впереди распахнулась одна из дверей и нам наперерез выскочила какая-то женщина. Босая, в одной сорочке, запахиваясь в какую-то вытянувшуюся тряпку, ранее, возможно, бывшую халатом. В слезах, с окровавленным ртом. Она пугливо обернулась на нас и, не останавливая бега, бросилась в дверь напротив той, откуда выбежала. Вслед ей выглянул из комнаты мужчина в одних трусах, с яростью на лице, больше напоминающем маску человека-ящерицы: чуть не до ушей длинный, безгубый рот; острые скулы, собранные к переносице, и узкие глаза под тяжёлыми, почти обвисающими веками. Дэнил глянул на него искоса, и тот немедленно прянул в комнату. Как зверь в нору. Дверь захлопнулась. Послышалось - нет ли, что он закрылся на ключ?

Мы переглянулись. Слов не нужно. Мутирует.