Падальщик

Ли-Вань наклонился и, стараясь не упасть, не обращая внимания на нарастающий сзади зловещий гул, стал распутывать игрушку.

Вот он осторожно повернул фиолетовую рыбку, продел ее через петельку — высвободившись она отплыла от другой, желтой рыбке.

Вот так. Так гораздо красивее.

Он не хотел больше думать про Падальщика, про гибнущее мироздание, про то, что сам породил во Вселенной последнее и самое страшное Зло. Мир вокруг вдруг стал маленьким и светлым, и он опять был в нем ребенком. Он начал аккуратно распутывать остальных рыбок. Вот желтая поплыла к красной, розовая к белой…

Вдруг он с удивлением обратил внимание на свои руки: они были уже не бугристые, с длинными и кривыми пальцами, но вновь стали его обычными руками — маленькими, смуглыми, с аккуратными круглыми ногтями…

Он потрогал лицо — оно было чистое, без следа плесени.

Не решаясь еще поверить, Ли-Вань встал на подоконнике и, улыбаясь, поднял игрушку перед собой на вытянутой руке, — освобожденные рыбки, медленно качаясь, поплыли по кругу.

Люди вокруг младенца вдруг ожили; мутный желтый огонь в их глаза потух.

В тишине раздался тонкий голос Леона:

— Смотрите! Смотрите! Ребенок плачет!

Все посмотрели на гигантского младенца, — из черного глаза-пещеры выкатилась огромная прозрачная слеза; на секунду зрачок под ней сверкнул волшебным голубым солнцем. Скатившись, слеза оставила на зеленой щеке широкий светлый след. В тот же миг черное облако, тянущееся изо рта ребенка по потолку к окну, начало стремительно сжиматься, втягиваться; сам ребенок стал на глазах опадать, уменьшаться…

Еще секунда, и Геня подхватила его на руки. Младенец продолжал беззвучно лить слезы — но глаза его стали уже совсем голубыми, а кожа светлой…

Ли-Вань подошел к Гене, сел рядом с ней на пол, погладил ей волосы.

— Плачь… Плачь…

За окном вдруг стало светло и тихо.

Со стороны машины раздался возбужденный голос Леона:

— Лиза пишет нам!

— Читайте! — повернулся к нему Фон Рихтхофен. — Читайте немедленно!

— «Ключ повернут правильно. Падальщик вышел из Лилы. Лила будет продолжена».

Девин, радостно улыбаясь, вытирал рукой пот со лба:

— Что с нами было? Я не помню… Ли-Вань, вы разгадали тайну Падальщика?

Все повернулись к монаху.

Ли-Вань поднялся с пола; улыбаясь, он смотрел на Хранителей:

— Слезы… Соленая вода из пророчества… Стоило мне заплакать, и сложное и большое для меня вдруг стало значить меньше, чем простое и малое. Я… словно поменял фокус, повернул подзорную трубу другим концом и посмотрел в нее… Я посмотрел в себя и увидел маленькую и простую вещь, которая была мне дорога. И оказалось, что Падальщик сразу становится хорошо виден, когда смотришь туда, где его нет — Падальщик всегда прячется в большом, в общем, в сложном и… в чужом. А в простом, в маленьком, — в своем — его нет.

— И это все? — Фон Рихтхофен недоверчиво посмотрел на Ли-Ваня.

— Все…

— Весьма, весьма интересно… — Девин потер подбородок и зашагал по комнате.

В комнате вдруг раздался веселый детский смех, все снова обернулись к Гене. Малыш на ее руках был уже абсолютно чист; глаза его светились цветом васильков. Он с любопытством смотрел на еще вздрагивающую от плача Геню, потом протянул к ней руку и ухватил за нос; другой ручкой он потянулся к игрушке с рыбками, взял одну из них в кулак и снова улыбнулся всем веселой беззубой улыбкой.

В этот момент из золотого робота раздался удивительной красоты и нежности женский голос:

— «На свете много сложного. Расскажу вам теперь о простых вещах…»

Глава Х Сутра Трех Простых Вещей (Последнее Откровение Яхи)

На свете много сложного — расскажу вам теперь о простых вещах.

1. Говорите мне, что имеете выбор, — но выбор ступить направо или налево в кромешной тьме — разве это выбор? Стоите в ночи в черном лабиринте под землей, и знаете, что много вокруг вас ям, ловушек и тупиков. А выход из лабиринта к свету — есть ли он, нет ли, и где искать его — не знаете. Но смело ступаете в кромешной темноте и говорите: «Вот, имеем выбор — делаем шаг, куда хотим». И вот вам первая из трех простых вещей: единственный истинный выбор, что есть у вас, пока живете, — остановиться и тихо просить Творящую Силу о помощи. И вот, если остановитесь в темноте и скажете Творящей Силе: «Помоги», осветит вам путь в лабиринте к свету золотой нитью.

И правило истинной веры, которое так нужно вам, — смирение. Признайте то, что есть. Смиритесь с тем, что есть. Возвыситесь над тем, что есть.

И если будете просить Творящую силу о помощи, взлетите в небеса на том, что есть, — словно на волне, поднявшейся к звездам.

Смирением возжете пять Откровений моих. Смирением поймете для себя меру добра и зла; смирением начнете менять свое прошлое. И будете облачаться в светящиеся одежды, и путешествовать в мирах, выбирая из них лучшие; смирением же одолеете Врага. Верно, верно говорю вам: смиритесь и тогда почувствуете счастье — ибо через смирение войдет в вас Творящая Сила и руками вашими начнет вершить свой труд.