Падальщики. Книга 1. Непогасшая надежда

Я снова смотрю на экран, где зараженная — а по одежде она похожа на женщину — с выбитым пулевым снарядом глазом продолжала принюхиваться к запахам в ночи.

- Зачистка территории производится за час до выхода с базы отрядов специального назначения! Покажи мне расписание, рядовой!

Парень неохотно разворачивается и снимает со стены планшет. Я резко вырываю его из рук и демонстративно тыкаю по экрану.

- Что-то я не вижу здесь ни одну запись о какой-либо миссии наружу!

Я знаю, что они понимают мой спектакль, потому что мои характерные шрамы разнесли известность обо мне по всей базе. Вкупе с прозвищем. Они знают, кто я такая и без командирских нашивок.

- Командир, но они же всего лишь зараженные, — неуверенно произнес второй.

Я взглянула на обоих. Я понимаю, что они хотят этим сказать: они просто веселятся, и это — общепринятая форма веселья — охотиться на зараженных из турелей и снайперских винтовок, выбивать очки попадания. Наши тоже участвуют в подобных играх: десятка за попадание в голову, пятерка за каждую конечность. И я не в силах побороть это безумие толпы. Может, я и готова нести ответственность за внешний мир, если получу шанс вернуться туда, но остальные до сих пор пребывали в какой-то варварской эпохе, где правит дубинка.

- Как твое имя, рядовой? — спросила я у второго.

- Рядовой Гербер, командир! — молодец, хоть слова красиво отстукивать умеет.

- Скажи, Гербер, ты потерял кого-нибудь там во внешнем мире?

Рядовой мнется. Потому что я знаю, что потерял. Называйте это интуицией или просто умелым расчетом.

- Да, командир. Моя мать погибла от рук зом…инфицированных, командир!

- То есть вполне вероятно, она стала одной из зараженных.

Командир смотрит на меня непонимающими глазами. Ну конечно! Куда уж солдафону самому додумывать мысли!

- Вот когда твой напарник в следующий раз захочет пострелять из турели, подумай, что там снаружи где-то бродит твоя мать.

Оба замерли.

- Проявите уважение к мертвым, — закончила я.

И вышла из центра слежения. Я остановилась сбоку от дверей. Сердце бешено колотилось то ли от ярости, то ли от обиды на мир. А может, Фунчоза прав, и я стала переходить на сторону врага? Потому что я все чаще испытываю к ним сострадание вместо злости, даже несмотря на то, что они убили родителей. Убили Томаса.

В центре слежения номер шесть спусковой тумблер турели замолк до первого дикаря с дубинкой.

3. Новая надежда

20 декабря 2071 года. 10:00

Маргинал

Я — ветер. Я — шелест. Я — эхо.

Вы никогда не увидите меня в толпе, я неприметен настолько, что ваш глаз плавно проскользнет по моему лицу и не зацепится. Я встану рядом с вами плечом к плечу, но вы будете слишком заняты собой или тем, кого хотите унизить или поиметь, чтобы обернуться. Я даже подойду к вам и задам вопрос, и вы даже ответите, но, как только я уйду, вы забудете обо мне. Потому что вопрос мой будет глупым и незначительным. А я уйду с легкой ухмылкой на лице от того, что снова обдурил вас.

В наушниках за всеми вашими недалекими разговорами и пошлыми шутками вы не услышите, как я перемещаюсь с позиции на позицию. Вы слишком эгоистичны, высокомерны и бесконечно тупы, чтобы самим расшифровать загадку и найти меня.

Я — тихий звон. Я — дыхание. Я — шепот.

Вы собрались в зоне огромного ангара, который много лет назад укрывал четыре самолета одновременно. А теперь скрывает под собой ваши бронированные берлоги на колесах, без которых вы не можете выжить, потому что вы до невозможности хрупки перед грядущим будущим, которое сметёт вас, как ветер — городскую пыль. Ангар построен между двумя воротами. Между жизнью и смертью. Между бесконечным адом на земле и бесконечным адом под землей. Вам нечего терять, вы уже везде проигрываете. И ваши жалкие попытки продлить свое беспросветное рутинное загнивающее существование раздражают меня настолько, что я радуюсь, когда один из вас не возвращается.

Вы — не бойцы. Вы — трусы.

Так что я делаю рядом с вами?

О! Я просто наблюдаю за последними минутами жизни человечества.

В отличие от вас я смирился с концом уже давно. Спасибо вселенной за то, что она отобрала у меня все. Я больше ни к чему не привязан. Я свободен. А когда ты лишаешься всех привязанностей и увлечений, живешь лишь бесконечными наблюдениями, не болея ни за одну команду, а иногда болея за обе, ты лишаешься страха.

Я ничего не боюсь.

Ни людей. Ни инфицированных. Ни смерти.

И это делает меня неуязвимым.

Мне не нужна кровать, вкусная пища, укрытие. Моя боевая экипировка — мой дом. Моя снайперская винтовка — мой глаз. И мое бесстрашие — мой смысл жизни.

Я — галлюцинация. Я — бред. Я — призрак.