Падальщики. Книга 3

Пацаны хранили молчание, насупив брови и сжав кулаки. Они были готовы драться. У обоих на правых руках были татуировки, выполненные в едином стиле: спорткары в стремительной гонке, в которой окружение превращается в размазанные цветастые линии, потому что пилот сосредоточен на единственной миссии – первым дойти до финиша. Живым.

– Вы же ни хрена не понимаете! Вы всего пару месяцев, как военную форму получили!

– Совсем сосунки!

– Да они тут и недели не продержатся!

Главный Голем оскалился, чувствуя дразнящий зуд в кулаках.

– Но ничего, – произнес он, – отныне мы ваша семья, а мы в семье заботимся друг о друге. И для начала мы вас закалим.

Топ и Гир действительно были отобраны в Теслу16 всего полгода назад, они ни разу не участвовали в боях, и похвастать развитыми мускулами и выносливостью по сравнению с Големами не могли. Но в Падальщики отбирали не по размеру мышц, а по температуре сердца, в которой теплилась надежда.

На телеэкране демонстрируются кадры того, как трех человек, приставленных к стене, шестеро солдат в зеленой униформе со значком щита на груди расстреливают в упор. В отличие от красочных художественных фильмов времен Хроник на этих кадрах нет взрывающихся фонтанов крови и вываливающихся кишок. Три мертвеца с бледными лицами, но гордыми взглядами полными слез и веры в смысл жертвы во имя правды просто сползают по стене на бетонный пол. Картинка обрывается. Такова реальность. Она бескрасочная. И она куда болезненнее фильмов.

На фоне бодрого голоса диктора новостей из Отдела пропаганды, объявляющего о том, что повтор трансляции расстрела будет показан завтра утром, семь парней в той же зеленой униформе пинают ногами лежащих на полу раздевалки подростков, которым не повезло.

Я наблюдаю за тысячами картинок с мониторов, где рассортированных по отрядам бывших Падальщиков подвергают ежедневным избиениям, унижениям и просто травле. Господь сюда уже не вернется. Прошло сорок лет с конца света, а человек так и не изменился. Люди продолжают получать наслаждение от насилия. Стать зараженными монстрами – самая верная участь для них.

Человечество не переживет вымирание, они слишком слабы, чтобы войти в новый мир в прежней форме. Если они хотят продолжать свое существование, они должны подчиниться вирусу, который сделает их сильнее, быстрее, выносливее. Он уподобит их машинам, подчиняющимся лишь своим инстинктам, прописанным в генетическом коде, как компьютерный алгоритм – четкий, однозначный и безошибочный. Машинам, которыми они стремились стать. Ведь разве не для этого они тысячелетиями удовлетворяли свои низменные потребности: насыщали желудки до отвала, смотрели глупые развлекаловки по телевизору, занимались беспорядочным сексом? Вся жизнь человека до Вспышки сводилась лишь к тому, чтобы угодить своему необъятному прожорливому эго, рост которого не знал конца и края. Они сами отказались от своего будущего, стремясь насытиться настоящим, предпочтя пищу физическую пище духовной. Они приблизили свою духовную смерть, как к тому и стремились, а потом в ужасе отпрыгнули от того, что нашли в конце избранного пути.

Два часа спустя маленькие ножки ступают по бетонному полу с такой скоростью, что кажется, будто девочка вот-вот запутается в своих широких хлопковых штанинах и упадет. Но, похоже, они с детства приноровились к их свободным одеяниям, потому что до сих пор ни один из бывших жителей деревни не променял свои льняные и хлопковые туники до колен на практичную поливискозную одежду Желявы. Удивительным образом чужеземцам до сих удавалось сохранять свою диковинную самобытность, которая вызывала разную реакцию у жителей Желявы. Кто-то им сочувствовал после резни в деревне, кто-то воспринимал недоверчиво, кто-то видел в них врагов и даже соперников за пропитание. Но большинство видело в них паломников, забредших на земли, которые покинул Господь.

Деревенщин приняли с распростертыми объятиями, как посланников с поверхности, кажущейся загадочной и недостижимой. Они прожили там всю жизнь, не прятались под землей, как люди на Желяве, а смело бросали вызов смертельному вирусу, каждое утро просыпаясь посреди лесов заразе назло. В них видели героев. В них видят свет, что жаждут уже сорок лет. Я было поддался всеобщей эйфории от новых времен, ожидающих людей на подступах, но потом произошло то, что снова вернуло мне веру в недостойность человека ходить по земле.

На Желяве произошел военный переворот.

В очередной раз человек доказал миру то, что мир уже давно понял о нем: люди умеют только разрушать, и им не место здесь. Человек должен сгинуть в нескончаемом процессе эволюции и позволить другому виду воспользоваться шансом на жизнь.

Ложь, которую распространяет Отдел пропаганды Генеральского штаба льет бальзам на мою веру в мерзость человеческих существ: отряды специального назначения убили Генерала, желая занять его место.