Падальщики. Книга 3

Сплю я на деревьях, хотя помню из курса выживания, что можно вырыть нору в снегу, но не рискую. Помимо зараженных, тут водятся хищники типа волков, а еще мародеры, если им вдруг до сих пор удавалось оставаться в живых. Когда солнце уходит за горизонт, в лесу вообще ни зги не видно, а ночи зимой ой какие длинные! Я взбираюсь на толстые ветви сосен или дубов примерно на три метра над землей, выбирать надо обязательно пушистые деревья, чтобы затеряться в ветвях, еще нарежу их своим армейским ножом, обложу вокруг, как навес, подвязываю себя тросом к стволу и так и засыпаю. К слову, спится отлично! За день перехода я выбиваюсь из сил настолько, что меня срубает, едва я глаза закрою.

Протеиновые батончики из НАЗа19 экипировки спасают от голода. Я съел один. Осталось еще три. Это значит, что скоро я неизбежно столкнусь с тем, что помимо попыток согреться и оставаться невидимым для врага, мне нужно будет заботиться о пропитании. Охотиться нельзя. Костер не разжечь. Зараженные удивительным образом научились распознавать присутствие человека по пролитой крови и огню. Часто вспоминаю Тессу, которая всегда задавала вопрос:

– Если мы считаем их примитивными машинами для насыщения голода, как же они научились распознавать человека по результату его деятельности?

Ох, Тесса. Как же я скучаю по тебе. Мне не хватает тебя. Не хватает по-настоящему. Как тогда. Восемь лет назад. Когда ты была так близка.

Я засыпаю с мыслями о Тесс. Всегда только Тесс. Чаще всего перед глазами стоит картина того, как зараженный вгрызается ей в шею, а я оставляю ее умирать в той деревне. Как будто ее призрак уже почувствовал мою скорую гибель и бредет по моим следам, ожидая, когда я наконец сдамся в руки костлявой. Как бы я хотел, Тесс. Как бы я хотел снова оказаться рядом с тобой.

Но я не могу.

На базе остались мои друзья, наши с тобой друзья, Тесс, и им нужна помощь. Им всем светит расстрел, я в этом даже не сомневаюсь. Возможно, их уже убили за эти четыре дня, пока я пытаюсь выжить здесь. Возможно, мой стимул уже давно канул в Лету, и все мои попытки спасти их стали бессмысленными. Но я не знаю наверняка. А я – Падальщик, а Падальщики – это вечная надежда.

– Мне хочется верить, что мы избранные. Наверное, в это верит каждый человек?

Тесса сидит рядом со мной, наши ноги висят над «ямой», где Маяк отрабатывает симуляцию: зараженные окружили их в лесу прямо возле того дерева, на котором я сплю.

– Главное – не просто верить, главное – что-то делать, – отвечаю я.

Внизу ребята продолжают отрабатывать тактику перекрестного огня, прикрывая друг друга. Странным образом зараженные все до одного превратились в Триггера. Десятки копий седовласого ублюдка.

– Ты доволен тем, чего ты достиг, Калеб? – спрашивает Тесса.

Я пристально смотрю на нее. Ее татуировка на всю левую руку причудливым образом ожила: одинокий корабль качался на высоких волнах, а в туманной дали ярко сверкал огонь маяка.

Глядя на нее, я отвечаю:

– Я так и не получил желаемого.

– Значит, продолжай бороться.

Ее шепот выпроваживает меня вон из сновидения. Я не знаю, был ли этот разговор между нами наяву когда-нибудь или нет, но это неважно. Я знаю, что мне еще рано сдаваться.

Я еще несколько минут трачу на то, чтобы отогнать сон, потом поочередно начинаю разминать затекшие конечности: правая стопа, левая стопа, правая щиколотка – пару оборотов, левая щиколотка – так приятно ею повращать, потом колени с трудом сгибаются, правое даже скрипнуло пару раз, напоминая о растяжении связок, которое я получил во время одной из тренировок. Холод – это ж такая штука – все твои болячки пробудит, даже те, о которых ты уже позабыть успел. Шея – эрогенная зона во время выживания посреди ледяного царства, я разминаю ее долго и тщательно, главное – хорошо разогреть сосуды, они станут эластичными, и тогда кровь будет поступать в мозг интенсивнее, я начну думать быстрее.