Падальщики. Непогасшая надежда

Всю эту систему придумал мой отец Роман Красельников – бывший инженер-прочнист. На момент Вспышки он работал в Брянском техническом университете, преподавал на кафедре динамики и прочности машин. Хаос пандемии загнал его с семьей в Восточную Европу. К моменту моего рождения из всей семьи, о которой папа не любил рассказывать, потому что боль от потерь была невыносимой, в живых осталась только бабушка, да и она скончалась от пневмонии через год. Я и маму свою не знаю, она скончалась при родах. Так мы с отцом остались вдвоем. Новость о построенной где-то возле Хорватии крупной подземной базы нашла нас в Польше в две тысячи сорок пятом, мне тогда всего два года было. Мой отец был знаменитым, он создавал чертежи мощных укреплений и оплотов для последних горсток людей, ставших наследием вымершей цивилизации. Ему тоже дали кличку: Красельников – слишком сложная фамилия для европейцев, но созвучная с названием страны, потому его просто звали Рашн (Russian – Русский). Его слава дошла и до Генерала, который лично пригласил Русского на Желяву для создания высокотехнологичных ворот, задача которых весьма примитивна – спасать людей. Генерал даже послал за ним конвой из двух Аяксов. Так мы оказались здесь.

– Отряд Совы возвращался с задания, – говорил Буддист, – недалеко от границы внешней территории они подверглись нападению группы мара и вынуждены были отступать к базе.

Особенность отрядов в том, что все мы по-разному называем мертвецов. Буддист в свойственной ему манере обозвал их именем какого-то буддистского демона. Поначалу больше всех возникал Помойка, но Генерал призывает уважать религии. Люди видят в них утешение.

– К сожалению, ворота не успели закрыть во время и двое мара пробрались за первый барьер, – продолжал Буддист.

– Отлично, стоп! – прервал Триггер.

Мы уже знаем, какой вопрос он задаст. Мы разбираем этот день по секундам каждое седьмое декабря вот уже восемь лет. Вроде бы должно наскучить, ведь мы знаем все правильные ответы. Но еще ни разу я не заметила даже намек на потерю интереса в лицах моих собратьев. В самом деле, мы похоронили тогда части наших жизней.

– Ворота держали открытыми слишком долго, – ответил Антенна.

– А почему? – не унимается Триггер, пока не услышит верный ответ.

– Потому что хотели спасти своих, – заканчивает Тесса.

Ну разумеется. Она всегда должна ставить точки. Триггер ее обожает и зачастую ставит ее мнение во главе, несмотря на то, что она будет в меньшинстве. Фунчоза-Помойка говорит, что Триггер трахает ее. Калеб говорит, что Триггер ценит ее неподдельное чутье. Я не знаю, чему верить, и предпочитаю верить всему, раз уж слова Калеба подтверждаются и моими наблюдениями. Тесса действительно имеет нюх на мертвецов. Хотела бы я знать, что это значит и где этому научиться. Потому что Тесса и впрямь иногда поражает своими догадками, бьющими в цель. Она выстраивает прочные маршруты, избегая встреч с мертвецами. Одному богу известно, откуда она знает, где они спят, ведь по тепловизорам их сложно найти. Она пыталась мне как-то объяснить способы определения местонахождения мертвецов по особенностям горных склонов, зарослям кустарников, щебету птиц. Следопыт хренов.

Мы все знаем, как Полковник ценит мнение Тессы. Оно и понятно. Ее мнение так или иначе будет одного поля с Триггером. Она может дерзко возразить, сделать красноречивое замечание, но, в конце концов, она встанет на сторону Протокола, как бы нехотя, как бы ее заставили, как бы это логично и правильно. Мы видим этот спектакль. Она пытается выделиться своим борзым характером, идя всем наперекор и завоевывая тем самым себе поклонников из Падальщиков, но в конце пьесы согласится с Полковником, и они вдвоем станут смело отстаивать одну точку зрения. Одним из самых успешных методов борьбы с недовольством населения – создать своего антипода, оппозицию самому себе, которая будет играть роль бунтаря строго по написанному сценарию. Митинг организовать здесь, затронуть темы вот такие, побольше справедливых требований и патриотических лозунгов. Пусть люди тратят энергию недовольства на фиктивные выплески негодования, которые имеют вес птичьего пера и вкус воздуха, а потом когда страсти поутихнут, люди снова вернутся в свои обветшалые жилища и продолжат ровно ту жизнь, которую вели до этой вечеринки с красными флагами. Зато у людей будет складываться мнение, что их голоса услышаны и увидены, а это достойное светило, ратующее с трибуны за справедливый труд и вознаграждение, поведет их в новый путь. Но на деле ничего не изменится. Ничего. Нити от этой светлой марионетки подвязаны к тем же рукам, что и представители действующей власти. Эта модель правления доказывала свою эффективность во всех развитых странах на протяжении столетий, и сегодня ничего не изменилось. Уже нет честных войн и боев один на один, все человеческое сопротивление превратилось в игру спецслужб и психологических трюков. Сегодня сила – это хитрость.