Падчерица смерти

Ага, вот! На дальней стене над чучелом рыси висели две скрещенные вольфгардские секиры. Отец рассказывал, что с такими в Вольфгарде ходят и на медведей. Медведей у них в окрестностях не водилось, но кузнец Долгий Мартин, работающий в поместье, лихо метал топор, красуясь на ярмарках, и Аластор как-то азарта ради тоже потренировался. Превзойти кузнеца у него, конечно, не вышло, но…

Едва не потянув запястья от резкого рывка и чудом не вырвав крепления из дубовой панели, Аластор сдернул обе секиры и помчался назад.

Ввалился в фехтовальный зал, задыхаясь от бега, словно и не он наворачивал круги вокруг поместья каждый день! Да месьор его на смех поднимет и будет совершенно прав… Лишь бы только был еще жив!

Месьор был жив. И даже держался на ногах, хотя гнусная тварь успела оттеснить его к стене и, кажется, ранить. Присматриваться было некогда, и Аластор, перехватив секиру для броска, резко и громко свистнул.

Тварь замерла.

Безмолвно и как никогда в жизни искренне взмолившись Пресветлому, Аластор свистнул еще раз – и метнул секиру.

Тяжелое лезвие с глухим тошнотворным чавканьем вонзилось в затылок стоящей к нему спиной твари.

«А что, если бить надо было не в голову?! – мелькнула отчаянная мысль. – Что, если череп у него – как у кабана? Да и курица без головы может бегать еще долго…»

Тварь взревела и судорожно засучила лапами, пытаясь то ли отскочить, то ли напоследок достать хотя бы ближайшего врага – но месьор ухитрился скользнуть в сторону и метнуться к Аластору.

– Вы вынуждаете меня заключить… что я никчемный учитель, юноша! – выдохнул он, опуская рапиру, и если бы Аластор не видел д’Альбрэ каждый день пять лет подряд, то ни за что не заметил бы, что эта рапира еле уловимо подрагивает. – Неужели я пять лет учил вас благородному искусству фехтования… лишь затем, чтобы в первом же настоящем поединке вы схватились за это… орудие? Нет сомнений, что вам оно подходит куда лучше, чем рапира… и все же?

– А вы полагаете, эта тварь так боится щекотки, что потычь я в нее рапирой – она умерла бы от смеха? – осведомился Аластор как можно беззаботнее. – Или стоило сразу взять кочергу?

– Да вы злопамятны! – с восхитительной смесью облегчения и одобрения воскликнул д’Альбрэ и вдруг покачнулся.

Аластор рванулся к нему, едва не выронив секиру, но фраганец предупреждающе выставил ладонь.

– Ничего… – сказал он не без труда. – Пустое. Но что это все-таки за дрянь? Я всегда полагал рассказы о демонах сказками. Или видениями горьких пьяниц. Наподобие зверя Перлюрена, знаете…

– Во Фрагане это, может, и сказки, – мрачно сказал Аластор, приглядываясь к безжизненной туше, – а у нас вполне быль. К счастью, редкая. Прорыв… Я про него только читал! Ну и мечтал увидеть, конечно. В детстве.

– С таким везением советую мечтать осмотрительнее, – поморщился фраганец, вытирая рапиру неизменным белоснежным платком и брезгливо бросая его на пол. – О, проклятье!

Темное марево, все это время колыхавшееся над полом, сгустилось, приобретая очертания колодца, который каким-то чудом положили набок. Черная бездонная дыра, уходящая в неведомые дали… Вот в ней что-то показалось, и не успел Аластор испугаться, что сейчас все начнется заново, как из провала метнулась тварь в несколько раз меньше, величиной с крупную собаку. Кинулась к ним – и наткнулась на рапиру д’Альбрэ. Хладнокровно проткнув шипящую и щелкающую зубастой пастью гадину насквозь, фраганец вытащил рапиру и скомандовал Аластору:

– Уходим! Похоже, их там много!

Еще две твари, пытаясь вылезти из портала – а что еще это могло быть? – и, мешая друг другу, своим видом подтвердили его правоту.

Выбегая вслед за месьором д’Альбрэ из комнаты, Аластор остановился рядом с тушей, попытался вытащить вторую секиру, но та плотно застряла в черепе.

– Бросьте! – крикнул д’Альбрэ и рванул его за плечо, с удивительной силой вытащив в коридор и еще умудрившись захлопнуть дверь и задвинуть на ней засов за несколько мгновений до того, как с другой стороны в нее гулко ударились два тела.

– Они же побегут в дом, – задохнулся от ужаса Аластор. – Надо всех предупредить!

– Прекрасная идея, – кивнул фраганец, утомленно опираясь на перила. – Не смотрите так, меня слегка достали в плечо, но если когти не ядовиты, то ничего страшного.

– А если ядовиты?! – вскинулся Аластор.

– Тогда мы в любом случае ничего не можем с этим сделать прямо сейчас, – поморщился д’Альбрэ. – Но вы ведь собираетесь известить Орден о безобразии, что здесь творится? Полагаю, я составлю вам компанию и навещу там целителей.

Фраганец тронул левое плечо и снова скривился, а Аластор только сейчас заметил, что его неизменный камзол цвета воронового пера в этом месте кажется еще темнее.

– Вот потому я и предпочитаю черный цвет. – Уголки губ месьора тронула обычная насмешливая улыбка. – Никогда не позволяйте врагам видеть вашу кровь, юноша, это прибавит им сил, а вам испортит настроение.

– Я знаю отличный способ этого избежать, – нахмурился Аластор и покачал секиру, поражаясь, как удобно, словно влитая, она легла в ладонь. – Надо испортить им настроение первым!