Падение "ангелов" (СИ)

Дворец же превратился в спокойного смотрителя действий митингующих, которому едва ли есть дело до того, насколько силён вопль немногих протестующих. Строение, больше смахивающее на готический собор, и отдающее холодной монументальностью, окружённое метровым пиковым забором чёрного цвета, безмолвно «наблюдает» за тем, как развивается протест и словно знает, что скоро люди надорвут голоса и их запал выдохнется, и они превратятся в полу молчаливые статуи, которые есть жалкое напоминание прошлой свободы этого региона, грезящие о несбыточном.

По афинским дорогам рассекает автомобиль, похожий на небольшой микроавтобус, с длинной задней частью, выкрашенной в цвет бетона и большой кабиной с тонированными стёклами. Он едет тихо, словно бы стараясь слиться с трассой и машинами на ней, пытается не выбиваться из общей картины движения. Внутри авто темно и прохладно из-за работающего во всю силу кондиционера, чей холод проникает и внутрь мест для пассажиров, занятых далеко не туристами.

Мужчина внутри автобуса уставился в тёмный пол и видит, что его ноги экипированы в тяжёлые берцы поверх которых щитки, а сам он облачен в чёрную броню Службы Имперской Безопасности и даже двуглавые орлы на нашивках имеются. Он в окружении ещё шестерых таких же, как он людей, в такой же одежде что и он и лица всех скрывают маски, а головы прикрыты шлемами. Рядом с ними покоятся тонкие чёрные автоматы с небольшими магазинами.

— Сегодня мы заявим народу о том, что их Империя — враг, — раздаётся полный ликования и радости голос одного из парней.

«Кровью невинных», — разгневался внутри себя мужчина, но в то же время вспомнил о гибели родного человека, и жажда мести перекрыла потуги стремления к справедливости.

— Скажите, господин герцог, как оно было в Константинополе? — вдруг спрашивают мужчину. — Господин Доуху.

— Ничего стоящего, — немногословничает герцог, не желая что-либо говорить, хотя он отлично помнит, что случилось тогда в «Царьграде».

— Не трогайте его, — раздалось из кабины водителя. — Лучше проверьте оружие и воздайте молитвы нашим богам и верьте, что Арес ведёт вас.

— Во славу вольной Греции и по воле богов! — радостно воскликнули парни, но не Доуху, который сохраняет мрачную тишину.

Герцог вчера оборвал со своим отрядом смог свершить налёт на военный порт, который принимает оружие с заводов Апеннинского полуострова, поскольку на Балканах всем производством вооружения заведует ТехМаршалл — кампания, формально подчиняющаяся свободному парламенту, но на деле контролируется Рейхом через «Имперский Совет Владельцев», который больше чем на половину состоит из людей, предложенных Мастером-защитником. В итоге, поставки оружия прекратились на какое-то время или же были направленны в иллирийский военный порт, а там, на дорогах в Грецию машины будут ждать «Налётчики Ареса» — отморозки Фемистокла, готовые любой ценой не пускать оружие для войск Империи на Балканы, а ТехМаршалл тем временем стал пускать вооружение на свои склады, и вот-вот оно будет использовано для великой цели.

«Где мои ребята? Где мои верные воины? Я не знаю этих людей», — пронеслись скорбные мысли в голове Доуху, который знает, что сейчас его венецианцы рассеяны по всему полуострову и руководят работой диверсионных команд, которые по приказу, в один момент, должны парализовать жизнь имперской инфраструктуры.

Мятежи и бунты становятся всё интенсивнее, и герцог чувствует, видит это. Он понимает, что все подпольные политические лидеры сопротивления ведомы из единого центра и «некоторая часть предложена прямо на заклание, в жертву свободе региона, которую должен пожрать народ и впасть в гнев освобождения», — как красиво выражался Фемистокл пере сегодняшней операцией.

«Это всё ради Жака», — шепчет про себя Доуху, пытаясь успокоить себя перед дерзкой вылазкой.

Внезапно автобус остановился и герцога чуть покачнуло в сторону, тут же все воины взялись за оружие, ощутив, что приехали в пункт назначения. Доуху трясёт, как одинокий лист на холодном осеннем ветру и ему не по себе от того, что сейчас им придётся творить, но всё же он встаёт и выходить на улицу, выбираясь из автобуса в яркий свет грядущего безумия.

— И запомните — не слова по-новогречески, — резко говорит один из бойцов группы и герцог узнаёт в нём Энтимона, главу особого отряда одного из имперских орденов и Доуху припоминает, что все они тут офицеры и все сражаются за новую Грецию.

Доуху до сих пор не может поверить, что тот, кто был поставлен самим Канцлером — вершить волю Империи, идёт на такое мерзкое действие. Ведь он всегда думал, что местные бунты — дело рук мелких шаек мятежников, но всё это оказалось хорошо спланированной сетью в центре которой сидит Мастер-защитник и умело дёргает за нити неповиновения. Он как тёмный дирижёр, задающий музыку мятежа, её громкость и тон, который умело всё приготовил… всё ради одного момента. Пока в Империи не знают о его цели, которой герцог может только удивляется, ибо поставленный практически выше всех на Балканах, первый предал Канцлера, утянув за собой бесчисленное количество людей.